Сияние (фильм) — Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Сияние.«Сия́ние» (англ. The Shining) — фильм ужасов[1] режиссёра, сценариста и продюсера Стэнли Кубрика, снятый в 1980 году по мотивам одноимённого романа Стивена Кинга. Главные роли исполняют Джек Николсон, Шелли Дюваль и Дэнни Ллойд.
Несмотря на множество негативных рецензий в год выхода на экраны, «Сияние» регулярно фигурирует в списках наиболее значимых и высокохудожественных фильмов жанра. Фильм стабильно входит в первую сотню списка 250 лучших фильмов на сайте IMDb. Согласно опросу киноведческого британского журнала Sight & Sound, проведённого среди кинокритиков и режиссёров, «Сияние» признано одной из величайших картин в истории[2].
Несмотря на то, что этот фильм является одной из самых известных экранизаций Кинга, сам писатель посчитал её одной из самых худших киноадаптаций своих книг: из-за творческих разногласий с Кубриком он отказался участвовать в рекламной кампании фильма и позже заявил, что, по его мнению, главная проблема фильма была в том, что Кубрик, решив снять фильм ужасов, не имел точного представления об этом жанре.
В 2018 году фильм был включён в список фильмов для сохранения в Библиотеке Конгресса США[3].
1976 год. Писатель Джек Торранс (Джек Николсон) приходит на собеседование к хозяину гостиницы «Оверлук» Стюарту Улману (Бари Нельсон) с целью устроиться туда на работу смотрителем на зимний период. В течение пяти месяцев он планирует жить вместе со своей женой Венди (Шелли Дюваль) и сыном Дэнни (Дэнни Ллойд) в пустой гостинице, отрезанной от остального мира снежными завалами, и работать над своим новым романом. Улман рассказывает ему, что один из предыдущих смотрителей гостиницы Дилберт Грэйди, помешавшись после пятимесячного заточения, убил жену и двух своих дочерей и покончил с собой. Однако эта история не производит на Джека особого впечатления, и он получает работу.
Между тем в семье Торрансов не всё гладко. Дэнни Торранс постоянно общается с невидимым другом Тони, которого он описывает как «мальчика, который живёт у него во рту». Джек и Венди считают, что Тони не более чем плод детского воображения их сына, однако Тони способен предвидеть будущее и показывать Дэнни сцены из прошлого. Тони не нравится предстоящая поездка на полгода в горы, и когда Дэнни спрашивает его почему, тот подсовывает мальчику галлюцинацию в виде двух кабинок лифта, из-за дверей которых хлещут гигантские потоки крови. Мать застаёт Дэнни в трансе и показывает врачу, но та никаких физических расстройств не находит. Из разговора с матерью выясняется, что странности с Дэнни и появления Тони начали происходить после того, как его отец напился и вывихнул ему руку. Теперь Джек бросил пить, пообещав, что, если он возьмёт в рот хоть каплю, жена имеет право бросить его.
Семья переезжает в гостиницу в день закрытия сезона, для них проводят экскурсию. Шеф-повар, Дик Хэллоран (
К бару прибегает Венди, которая сообщает, что Дэнни рассказал ей, как в номере 237 он наткнулся на женщину, которая пыталась его задушить (бармен и вся выпивка при этом также мгновенно исчезли). Торранс идёт в комнату 237 и обнаруживает там обнажённую красотку; он целует её, но, заметив её отражение в зеркале, — разлагающийся труп старухи (жена Грэйди), — в ужасе покидает комнату. Старуха следует за ним, зловеще хохоча. Джек возвращается в его номер, рассказывает жене, что в том номере, где бывал Дэнни, никого не было. Венди предложила Джеку отвести Дэнни к психиатру, но Джек, однако, предполагает, что его жена стала создавать проблему при нём и отказывается от её идеи. Затем, он снова приходит в Золотой зал, где неожиданно натыкается на целую вечеринку. Там он встречает Грэйди в образе официанта и говорит ему, что знает о его ужасных деяниях. Тот в ответ говорит, что всегда был лишь официантом, а вот смотрителем — именно Джек. Потом Грэйди говорит, что «наказал» жену и дочерей и что Джеку нужно быть аккуратнее, так как его жена оказалась сильнее, чем все думали. Вэнди приходит к выводу, что она должна отвезти Дэнни на снегоходе к врачу. Она решает поговорить с Джеком и спускается в Зал Колорадо, где Джек работал над книгой. Она обнаруживает, что всё, что написал Джек за месяц работы, — одна бессмысленная фраза, повторенная множество раз на каждой отпечатанной странице: «Одна работа, никакого безделья, бедняга Джек не знает веселья» (англ.
Выбравшись из заточения, Джек поднимается наверх и при помощи топора врывается в комнату, где прятались его жена и сын. Однако Венди удаётся спрятаться в ванной и открыть небольшое окошко, ведущее на улицу. Венди помогает Дэнни вылезти через окно, но сама не может протиснуться, и, когда Джек, прорубив дверь, пытается войти внутрь, она ранит мужу руку кухонным ножом. При этом Джек именует себя «Джонни», не по собственному имени. В это время Дик Хэллоран, с которым ранее сумел связаться Дэнни при помощи своего дара, наконец приезжает к отелю и заходит внутрь. Джек отвлекается на шум вездехода за окном, оставляет жену и идёт искать повара. Через некоторое время он убивает Хэллорана и гонится за сыном, но тот, убегая, приводит его в сад-лабиринт, находящийся на территории отеля. В это время Венди бегает по отелю в поисках сына и находит жутких призраков и труп повара. Джек теряет ориентир в лабиринте и в исступлении пытается отыскать сына, однако Дэнни удаётся провернуть заячий трюк со следами на снегу и выбраться. Дэнни и Венди залезают в снегоход повара и уезжают. А Джек, так и не выйдя из лабиринта, умирает от холода. Зрители видят ясное утро следующего дня и вмёрзший в снег по грудь труп Джека со страшной гримасой на лице.
Финальный кадр показывает стену отеля с фотографиями, на которых изображены наиболее значимые события из жизни отеля. На коллективной фотографии, изображающей бал, состоявшийся в 1921 году, среди толпы людей присутствует улыбающийся Джек, намекая что его душа, как и душа Грейди, теперь навечно прикована к отелю.
«А вот и Джонни!» Джек Николсон в роли Джека Торранса. Данный кадр стал фактически визитной карточкой фильма и его главной афишей на видео и DVDПодготовка к съёмкам[править | править код]
Темпы работы Кубрика значительно замедлились после «Барри Линдона», и он делал ещё один фильм на протяжении пяти лет. Стэнли Кубрик долго подыскивал подходящую книгу, по которой можно было бы снять фильм. Через каждые полчаса-час из кабинета режиссёра доносились громкие удары — начиная читать новый роман, Кубрик после нескольких десятков страниц швырял книги о стену. Однажды утром стуки прекратились и испуганная секретарша попыталась связаться с начальством по интеркому, однако ответа так и не дождалась. Решив, что у Стэнли плохо с сердцем, она ворвалась в кабинет, где и обнаружила Кубрика, читающего «Сияние». Он помахал романом и произнёс: «То, что нужно». Заинтересовавшись постановкой фильма, Стэнли Кубрик, не учтя разницы во времени, позвонил Стивену Кингу рано утром. Кинг, страдая от жуткого похмелья, был, мягко говоря, шокирован, услышав в телефонной трубке голос Кубрика, который сразу же начал высказывать идеи об экранизации книги.
Продюсер Ян Харлан во время кинофестиваля «Ретроспектива Стэнли Кубрика» в Санкт-Петербурге в апреле 2014 года заявил, что Джек Николсон был единственной кандидатурой на роль Джека Торрэнса. Тем не менее, до этого многие источники показывали, что Кубрик на эту роль рассматривал кандидатуры Роберта Де Ниро, которого он наблюдал в «Таксисте», и Робина Уильямса, которого видел в сериале «Морк и Минди». Впоследствии он отверг обе кандидатуры, потому что, по его мнению, Де Ниро был недостаточно психотическим для этой роли, в то время как Уильямс, наоборот, был слишком психотическим. Между тем, сам Стивен Кинг пытался отговорить Кубрика приглашать на главную роль Джека Николсона и предлагал взамен взять Джона Войта или Майкла Мориарти. В качестве аргумента он приводил своё убеждение в том, что зрителю гораздо интереснее будет наблюдать за постепенным сумасшествием актёра с изначально нормальным выражением лица, нежели за Николсоном, у которого с самого начала фильма несколько безумный вид. [8] Кинг также не одобрил Шелли Дюваль на роль Венди — по его мнению, Венди была стереотипной блондинкой, никогда раньше не сталкивавшейся с настоящими трудностями в жизни, а Дюваль, как ему показалось, была слишком ранимая и повидавшая многое в жизни, что является полной противоположностью образа в его представлении.
Изначально Ллойда (бармен) должен был сыграть Гарри Дин Стэнтон, однако он не смог принять участия в съёмках из-за занятости на съёмках «Чужого». Интересно, что через три года Стэнтон сыграл в другой экранизации Кинга — «
В книге действуют живые кусты-животные, которые двигаются только тогда, когда на них не смотрят. Однако Кубрик поменял их на большой лабиринт из живой изгороди из-за того, что подобный спецэффект казался ему малоосуществимым. На строительство декораций снежного лабиринта в концовке фильма ушло 900 тонн соли и пенополистирола. Сам лабиринт был построен в натуральную величину на аэродроме возле «Elstree studios», причём в нём действительно можно было заблудиться.
На роль Дэнни пробовалось пять тысяч мальчиков со всего Среднего Запада. До Дэнни Ллойда на эту роль претендовал мальчик из фильма «Близкие контакты третьей степени» Кэри Гуффи, но его родители отказались давать согласие, едва ознакомившись со сценарием.
Съёмки[править | править код]
Стэнли Кубрик хотел снимать фильм в хронологическом порядке. Учитывая различные декорации, подготовленные для фильма, и действие, постоянно перемещающееся из одной декорации в другую, абсолютно все съёмочные площадки и декорации, сделанные для картины, должны были быть доступны для съёмок в любое время. Поэтому все павильоны студии «Elstree Studios» были заняты только декорациями «Сияния». Съёмки начались 1 мая 1978 года и закончились в апреле 1979 года. Когда съёмочный процесс уже близился к концу, на студии начались съёмки 5-й части эпопеи «Звёздных войн» «Империя наносит ответный удар» и искусственный горный снег, которым застлан отель «Оверлук», позже использовался для съёмок эпизодов на планете Хот. Стивен Кинг, присутствовавший на съёмках «Сияния», посетил съёмочную площадку «Войн» и пообщался с режиссёром Ирвином Кершнером. В дальнейшем это отразилось в романе «Оно», где Кершнер был выведен в качестве персонажа по имени миссис Керш, которая «говорит, как Йода».
Фильм был снят камерой классического формата 1,37:1 со скрытым кашетированием для печати в кашетированном формате 1,85:1. Прокатные фильмокопии для кинотеатров США были изготовлены с этим соотношением сторон, а европейские — с более популярным в Европе 1,66:1[9]. Впоследствии, при изготовлении VHS и DVD-релизов, в соответствии с последней волей Кубрика, изображение кадра негатива было использовано лишь в формате 4:3, тем самым показывая гораздо большую область изображения, скрытую в театральной версии. В релизах Blu-Ray фильм распространяется в формате 16:9, близком к первоначальному замыслу.
Чтобы погрузить съёмочную группу в необходимое психологическое состояние, Кубрик показывал им фильм «Голова-ластик» (1977).[8] По словам актрисы Анжелики Хьюстон, которая в тот период жила с Николсоном, работа над фильмом настолько выматывала его, что, возвращаясь со съёмок, он падал в кровать и немедленно засыпал[8]. А Шелли Дюваль до того вымоталась во время съёмки сцены, где Венди запирает Джека в продуктовом складе, что с ней чуть не случился обморок от перенапряжения.
Во время съёмок актёры иногда подавали собственные идеи для тех или иных сцен. Например, сцена, где Джек, разминаясь, бросает теннисный мяч в стену, была придумана Джеком Николсоном. В сценарии она была описана просто — «Джек не работает». А идея, что Дэнни шевелит указательным пальцем каждый раз, когда говорит с Тони, была предложена самим Дэнни Ллойдом.
По словам Шелли Дюваль, её роль требовала такого постоянного стрессового состояния, что в какой-то момент из-за огромного количества дублей она уже не могла больше плакать. Чтобы добиться от неё нужного результата, Стэнли Кубрик перед началом съёмок потребовал от всей съёмочной группы, чтобы никто на съёмках не симпатизировал, не поддерживал и не говорил комплименты Шелли. Сам же Кубрик придирался к любым мелочам в её актёрской игре, постоянно поддерживая её во взвинченном состоянии. Доходило даже до того, что режиссёр в присутствии всей съёмочной группы кричал на Шелли, что она впустую тратит его время и время съёмочной группы. Позднее Дюваль согласилась, что Кубрик сделал всё возможное, чтобы добиться от неё максимально правдоподобной актёрской игры, и она нисколько не винит его за использованные методы.
Чтобы снять сцену ближе к концу фильма, где Венди бежит вверх по лестнице, держа в руке нож, потребовалось 35 дублей. За время съёмок данной сцены Шелли Дюваль пробежала по лестнице расстояние, равное подъёму по лестнице на крышу Эмпайр-стейт-билдинг. А чтобы снять кадр, где теннисный мячик подкатывается к игрушкам Дэнни, потребовалось 50 дублей. Аналогично чуть не вышло со сценой убийства Дика Хэллоранна, в которой Кубрик хотел отснять 70 дублей, но после сорокового дубля Джек Николсон уговорил его проявить уважение к 69-летнему Скэтмену Крозерсу, который был на грани истерики.
Фотография 1921 года в концовке фильма подлинная с единственным изменением: голову Джека Николсона «прикрутили» к телу другого человека. Изначально Стэнли Кубрик намеревался собрать массовку и сделать фотографию, однако позднее он решил, что лучше подлинной фотографии ничего быть не может. В свою очередь другая подлинная фотография «Identical Twins, Roselle, New Jersey, 1967» Дианы Арбус послужила вдохновением для кадра с дочерьми Грэйди.
Тони Бертон, сыгравший Лари Даркина, принёс на съёмочную площадку шахматы. Стэнли Кубрик, заядлый шахматист, не мог их не заметить. Несмотря на то, что съёмки заметно отставали от графика, Кубрик остановил съёмки на один день и весь день проиграл в шахматы с Тони. Бертон выиграл только одну партию, однако Кубрик поблагодарил его, сказав, что он давно не играл против такого сильного соперника.
Сценарий фильма был настолько существенно изменён во время съёмок, что Джек Николсон перестал читать новые версии, а читал только новые страницы, которые ему нужно было сыграть в следующей сцене.
В декорациях зала «Колорадо», где работает Джек, из-за интенсивной высокой температуры, производимой осветительными приборами, которые изображали солнечный свет за окнами, случился пожар. К счастью, к тому времени почти все сцены в нём были сняты. И хотя этого совсем не видно в кадре, но декораторам, восстанавливавшим декорацию зала после пожара, пришлось чуть-чуть опустить потолок.
К моменту выхода фильма на экраны организация MPAA уже успела сделать постановление, не разрешающее присутствие крови на экране в трейлерах, которые не имеют возрастных рейтингов. Официальный рекламный ролик «Сияния» как раз состоял из одной знаменитой сцены, снятой единым кадром, где кровь хлещет из-за дверей лифтов, заливая холл гостиницы. Стэнли Кубрику пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить MPAA в том, что это ржавая вода, а не кровь. Саму же сцену снимали в течение целого года, прежде чем Кубрику наконец понравился тот дубль, где, по его мнению, можно было не сомневаться, что на экране хлещет именно кровь.
В качестве камео можно увидеть дочь Стэнли Кубрика, Вивиан Кубрик, в сцене вечеринки. Она одета в чёрное платье и сидит на правой стороне дивана, ближайшего к бару, куда подходит Джек.
Для съёмок сцены, где Джек выламывает дверь в ванную комнату, были сделаны облегчённые двери, которые Джек Николсон, работавший добровольцем в пожарной службе, ломал слишком легко. После нескольких дублей пришлось делать новые, более тяжёлые и массивные двери. В итоге сцену снимали три дня, а Николсону пришлось разломать около 60 дверей.
Места съёмок[править | править код]
В качестве внешнего вида отеля «Оверлук» на панорамных кадрах заснят отель «Тимберлайн-Лодж» в Орегоне. Все внутренние сцены были сняты в декорациях на «Элстри-Студиоз» в Англии, ни одна из которых не имеет ничего общего с реальным внутренним интерьером этого отеля. Для сцены снаружи, где показана местность с лабиринтом, тоже была построена декорация, за основу которой была взята южная часть «Лодж». В реальности «Тимберлайн-Лодж» расположен на пологом склоне и у его входа есть крыльцо с каскадом ступеней. Декорации зала «Колорадо» были основаны на интерьере отеля «Авани» в Йосемитском национальном парке. Люстры и окна до сих пор почти идентичны тем, что там есть. От декорации зал отличается в основном тем, что камин расположен в нём в совсем другой стороне и отсутствием лестницы. Вестибюль «Авани» также послужил основой вестибюля «Оверлука» с красными колоннами. Декорации зала «Колорадо» впоследствии использовал Стивен Спилберг в «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега». Два лифта из сцены с потоками крови тоже были скопированы с лифтов из «Авани».
Начальные панорамные кадры снимались в национальном парке Глейшер в штате Монтана. Озеро с маленьким островком, над которым проносится камера в самом первом кадре, — это расположенное там же Озеро Святой Марии.
Фразу, которую Джек раз за разом набивает на пишущей машинке — «All work and no play makes Jack a dull boy» («Сплошная работа и отсутствие развлечений превращают Джека в зануду»), специально для иностранных версий Кубрик напечатал на соответствующих языках и потом снял на плёнку, кадры из которой пошли в соответствующие версии. В итальянской это — «Il mattino ha l’ oro in bocca» («Кто рано встаёт, тому Бог подаёт»), в немецкой — «Was Du heute kannst besorgen, das verschiebe nicht auf Morgen» («Никогда не откладывай на завтра то, что ты можешь сделать сегодня»), в испанской — «No por mucho madrugar amanece mas temprano» («От того, что встанешь ни свет ни заря, рассвет не наступит раньше»), во французской — «Un ‘Tiens’ vaut mieux que deux ‘Tu l’auras’» («Лучше синица в руках, чем журавль в небе»). Сегодня, однако, в Италии, Германии, Испании и Франции на VHS и DVD издаются версии только с английским текстом.
Сама же английская фраза является старинной пословицей.
Как и в книге, в сценарии была сцена, в которой Джек находит альбом с газетными вырезками об отеле. По неизвестным причинам эта сцена так и не была должным образом снята, однако альбом всё же можно увидеть в кадре. Он лежит рядом с пишущей машинкой в сцене, когда Джек сообщает Венди о том, чтобы она его никогда не беспокоила в то время, как он работает.
Фильм стал одним из первых, в съёмках которых была использована система стабилизации камеры «Стэдикам». Некоторые сцены, в которых камера движется (проезды Дэнни по коридорам на велосипеде, прогулка Дэнни и Вэнди по лабиринту, Дэнни там же убегает от Джека), сняты с применением этого устройства. Изобретатель системы Гарретт Браун (англ. Garrett Brown) принял полноценное участие в съёмках как один из операторов, о чём опубликовал статью в журнале «American Cinematographer»[10]. Почти все кадры с Дэнни были сняты «от бедра» — то есть на уровне глаз ребёнка. Кубрик сделал это для того, чтобы показать окружающую обстановку именно с точки зрения Дэнни (позднее Стивен Спилберг использовал такой эффект в своём знаменитом фильме «Инопланетянин»). Для съёмок этих сцен Гарретт Браун закреплял камеру не на верхней, а на нижней площадке системы «Стэдикам», специально предусмотренной для съёмки с нижней точки. При этом противовес с монитором закреплялся на верхней площадке. Благодаря этому он во время съёмки мог свободно ходить, выпрямившись в полный рост, а камера была расположена на уровне его коленей. В перерывах между съёмками Браун снимал камеру с площадки и сажал туда Дэнни Ллойда, так как мальчик весил почти столько же, сколько аппарат.
Венди Карлос и Рэйчел Элкинд написали электронный саундтрек к фильму, который практически полностью был отвергнут Стэнли Кубриком. Из их саундтрека в фильме сохранились только музыка на начальных титрах и ещё несколько незначительных элементов по ходу действия фильма.
The Shining OST (1980)
- The Shining (Main Title) (Wendy Carlos & Rachel Elkind)
- Rocky Mountains (Wendy Carlos & Rachel Elkind)
- Lontano (György Ligeti)
- Music For Strings, Percussion and Celesta (movement III) (Béla Bartók)
- The Awakening of Jacob (Krzysztof Penderecki)
- Utrenja — Ewangelia (Krzysztof Penderecki)
- Utrenja — Kanon Paschy (Krzysztof Penderecki)
- De Natura Sonoris No.1 (On the Nature of Sound) (Krzysztof Penderecki)
- De Natura Sonoris No.2 (On the Nature of Sound) (Krzysztof Penderecki)
- Polymorphia (Krzysztof Penderecki)
- Masquerade (Jack Hylton and his Orchestra)
- Midnight, the Stars and You (Ray Noble & his Orchestra, Al Bowlly vocal)
- It’s All Forgotten Now (Ray Noble & his Orchestra, Al Bowlly vocal)
- Home (Henry Hall & the Gleneagles Hotel Band)
Награды[править | править код]
1981 — Премия «Сатурн»
Номинации[править | править код]
1981 — Премия «Сатурн»
1981 — Премия «Золотая малина»
Читатели журнала Entertainment Weekly поставили картину на 9-е место в списке самых страшных фильмов всех времён[8]. По версии «Американского института кино», в 2001 кино «Сияние» заняло 29-е место в списке «100 самых остросюжетных американских фильмов двадцатого века». В 2003 году персонаж Джек Торранс занял 25-е место в списке «100 лет… 100 героев и злодеев». По версии Channel 4, в 2003 году картина возглавила список «100 самых страшных фильмов всех времён». По версии «Total Film». В 2004 году «Сияние» заняло 5-е место в списке «Лучших фильмов ужасов по версии „Bravo TV“», в 2005 году фильм занял 6 место в списке «100 самых страшных моментов в кино». В 2018 году фильм занял 1-ю строчку рейтинга «100 лучших фильмов ужасов в истории» (по версии IndieWire)[11].
Премьера[править | править код]
В премьерной версии присутствовал дополнительный финал, который на сегодняшний день не издан ни в одной версии. После кадра с телом Джека следовала сцена с полицейскими снаружи отеля (зритель видит лишь их ноги). После этого шла сцена в больнице, где находятся Венди и Дэнни. Улман приезжает в больницу и сообщает Вэнди, что им не удалось обнаружить тело Джека. Затем он выражает ей уважение по поводу того, что она выжила, и, узнав, что ей некуда идти после выписки, приглашает её с сыном к себе в Лос-Анджелес. Затем он идёт на рецепшен, где Дэнни сидит с медсестрой, прощается с ним и бросает мальчику тот самый теннисный мячик, который прикатился к Дэнни, когда он играл в коридорах гостиницы. Улман улыбается, а камера фокусируется на Дэнни, после чего следует финальный кадр с фотографией. По неясным причинам Кубрик спустя неделю после премьеры попросил все кинотеатры отослать назад катушки с фильмом, после чего взамен были возвращены фильмокопии, из которых эта сцена была уже вырезана. После этого данная сцена не демонстрировалась ни в одном издании.
Американская версия[править | править код]
Недовольный отзывами критиков и сборами после премьеры, а также жалобами студии (которая считала, что причиной этому является затянутость фильма), Кубрик вырезал перечисленные ниже моменты и для европейского проката смонтировал новую версию, продолжительностью в 119 минут. На европейских DVD и VHS очень часто издавалась непорезанная версия, в России на DVD официально была издана только европейская версия.
- Расширенная сцена собеседования у Улмана, где Джек представлен Биллу Уотсону (Барри Деннен). Улман рассказывает Уотсону, что Джек раньше работал школьным учителем. Джек подтверждает это, говоря, что стал писателем, потому что хотел изменить свою жизнь. Далее Улман объясняет, что «Оверлук» закрывается каждый год с конца октября до мая, потому что постоянная расчистка снежных завалов на дорогах стоит очень дорого.
- Доктор (Энн Джексон) осматривает Дэнни после того, как Тони впервые показал ему угрозу отеля «Оверлук». Здесь из их разговора узнаётся более подробная информация про Тони. Затем доктор и Венди уходят в другую комнату, где у них происходит диалог, из которого выясняется, что Тони начал являться Дэнни три месяца назад и тогда же Венди начала курить. Также там рассказывается про тот случай, когда Джек вывихнул Дэнни плечо.
- Джек и Венди, осматривая в отеле предложенный им номер, заходят в ванную.
- Улман, Джек и Венди выходят из лабиринта. Улман сообщает, что живые изгороди лабиринта приходятся ровесницами отелю.
- Улман показывает Джеку и Венди Золотую Комнату, а затем представляет им подошедшего туда Дика Хэллорана. После чего одна из служащих приводит Дэнни и они разделяются. Дэнни и Венди уходят с Хэллораном, Джек — с Улманом.
- Хэллоран, показывая Венди и Дэнни кухню, спрашивает у Венди, что если её полное имя Виннифред, то как к ней обращаться уменьшительно: Винни или Фредди?
- Венди в халате идёт по вестибюлю и толкает сервировочный столик (сцена идёт перед тем, как зритель первый раз видит Дэнни, катающегося на велосипеде по коридорам отеля).
- После того, как Венди приносит Джеку завтрак в постель, он говорит ей, что у него чувство дежа-вю в отношении отеля.
- Краткая сцена «Четверг», состоящая из одного кадра: Венди под звуки телевизора накрывает на кухне стол на троих.
- Дополнительное начало сцены «Понедельник»: зрителю показывают крупно экран телевизора, по которому идёт фильм «Лето 42-го» (1971) на VHS. Крупный план плавно сменяется общим и зритель видит, что телевизор стоит в вестибюле. Слева с ногами на диване сидит Венди, справа на полу — Дэнни. В какой-то момент Дэнни спрашивает у Венди, не видела ли она его пожарную машинку. Венди отвечает, что машинка у них в номере, но она не советует ему пока туда ходить, потому что Джек всё ещё спит. Дэнни говорит, что будет вести себя тихо.
- Дополнительный диалог Джека с барменом.
- Венди расхаживает по номеру и вслух строит планы побега. В какой-то момент она слышит, как Дэнни у себя в комнате начинает кричать «Redrum». Она бежит к нему и просит его успокоиться. Дэнни голосом Тони говорит, что Дэнни здесь нет. Венди просит его проснуться, но Дэнни отвечает, что он не может проснуться и что «Дэнни ушёл».
- Хэллоран из аэропорта звонит своему знакомому и договаривается о снегоходе.
- Дэнни и Венди сидят в номере и смотрят телевизор. Венди говорит сыну, что она выйдет ненадолго, чтобы поговорить с Джеком. Дэнни голосом Тони говорит ей «Хорошо». На выходе из комнаты Венди незаметно от него берёт бейсбольную биту.
- Во время погони Джека за Дэнни по лабиринту Венди возвращается в вестибюль (после того, как сбежала оттуда, увидев человека с окровавленным лицом) и видит, что там всё опутано паутиной, а на диванах сидят скелеты в одеждах.
Британская версия[править | править код]
Сохранившийся рекламный ролик, предваряющий показ фильма на британском телевидении в 1980 году, содержит два альтернативных момента, которых нет ни в европейской, ни в американской версиях, однако неизвестно, присутствовали ли эти сцены в самом телепоказе.
- Альтернативный вариант знаменитого «Here’s Johny», которое в этом варианте отсутствует — в этом кадре Джек просто молча скалится.
- Джек, убив Хэллорана и услышав крик Дэнни, выпрямляется в полный рост — в этом варианте он почти целиком поворачивается в сторону камеры (в остальных версиях он стоит всё время в профиль).
Вырезанные при монтаже[править | править код]
Было множество отснятых сцен, которые Кубрик забраковал при монтаже, и поэтому они никогда не издавались. О них известно благодаря сохранившимся фотографиям.
- Сцены панорамных полётов, показывающие машину Торрансов, когда вся семья едет в отель, на самом деле были сняты для вступления фильма, где в отель едет только один Джек. Изначально же для этой сцены Кубрик отснял другие кадры, используя наземное оборудование. В них машина Торрансов везла за собой небольшой прицеп с их вещами (это в конечном итоге раскрывало зрителю, как Торрансы смогли привезти на своей машине весь тот багаж, что позже показан в вестибюле). Актёры в этих кадрах задействованы не были, вместо них использовались дублёры. Один из операторов фильма Джефф Блайт изображал Джека, его жена — Венди, а его ассистентка — Дэнни.
- Вэнди готовит на кухне завтрак для Джека и одновременно смотрит телевикторину по телевизору.
- Вэнди лежит вместе с Дэнни в его комнате на кровати и пытается его успокоить (сцена следовала после сцены, где она обнаружила на нём синяки).
- После того, как Венди выпихивает Дэнни из окна ванной и кричит ему, чтобы он спрятался, был вырезан момент, где Дэнни по сугробам пробирается к входной двери отеля. Этот кадр не вошёл ни в одну версию, но то, как он снимался, можно увидеть в фильме Вивиан Кубрик.
- Концовка оригинальной версии фильма Ридли Скотта «Бегущий по лезвию» содержит кадры с панорамными пролётами над горами — эти кадры были сняты для «Сияния», но тоже были вырезаны.
Сборы фильма составили 44 017 374$ при бюджете в 19 000 000$. До того, как в 1990 году вышел «Мизери», «Сияние» было самой прибыльной экранизацией Кинга.
- Страшная комната из фильма изначально должна была иметь номер 217[4][5][6][7], однако руководство отеля попросило сменить номер на якобы несуществующий — 237 — для того, чтобы он не казался отдыхающим «проклятым». В январе 2010 года американский конспиролог Джей Вайднер на своём сайте выложил статью, в которой раскрыл многие, по его мнению, скрытые намёки в фильме (в частности, то, что высадка космонавтов «Аполлон-11» была заранее снята Кубриком). В ней он утверждает, что специально связался с руководством отеля «Timberline Lodge», где ему ответили, что номер 237 всегда был в их отеле[12].
- По данным исследования сайта Play.com, самым страшным моментом в истории кинематографа была признана сцена из фильма «Сияние», когда Джек Торранс выламывает топором дверь в ванную[13][14].
- Режиссёр Дэвид Кроненберг в ноябре 2013 года признался, что не считает «Сияние» великой картиной: «Я не думаю, что он [Кубрик] осознавал жанр фильма ужасов. Я не думаю, что он вообще понимал, что делал»[15].
- После прочтения сценария к фильму Джек Николсон предложил Кубрику взять на роль Венди Джессику Лэнг. Но Кубрик с самого начала склонялся к кандидатуре Дюваль и после продолжительного разговора ему удалось убедить Николсона в правильности своего выбора. Уже много лет спустя Николсон в интервью журналу «EMPIRE» высоко отзывался о Дюваль и о её работе в фильме[источник не указан 1630 дней].
- Сияние (телесериал) — телевизионный ремейк, снятый при участии самого Стивена Кинга и «исправивший» то, что не понравилось автору в фильме Кубрика
ru.wikipedia.org
Экранизации романа Стивена Кинга «Сияние»: полемика между автором романа и Стэнли Кубриком
Доклад, прочитанный мною сегодня на внутривузовской конференции СамГУ (2 место в секции). Проанализированы роман и обе экранизации. Результат, как мне показалось, довольно занятный (себя не похвалишь, как говорится…). Если понравится, то могу выложить и свой прошлогодний доклад по экранизациям «Доктора Живаго».
Роман Кинга
«Сияние» является третьим романом знаменитого американского «короля ужасов» Стивена Кинга. Он был опубликован в 1977 году и стал для писателя первым бестселлером в твердой обложке. Произведение можно отнести к жанру современного готического романа, в котором традиционный для готики замок заменен на отель «Оверлук».
Обложка романа
Роман повествует о семействе Торренсов. Джек Торренс, его глава, устраивается на работу в отель смотрителем и к концу осени переезжает туда с женой Венди и пятилетним сыном Дэнни. «Оверлук» находится высоко в горах, и каждый год дорогу к нему заносит снегом. Торренсы должны, находясь в изоляции, приглядывать за отелем целую зиму, пока снег не растает и дороги не расчистят. Джек — бывший пьяница, бросивший пить после того, как несколько раз сделал сыну больно. Новая работа для него – возможность провести время наедине с семьей, наладить с ней отношения и закончить пьесу (Джек – писатель). Дэнни, сын Джека, — ясновидящий. Он обладает «сиянием», способностью видеть будущее. Уже в начале романа невидимый помощник Тони предупреждает его, что поездка в отель для Торренсов может быть очень опасной. Однако Дэнни не говорит об этом отцу, поскольку знает, как ему важна эта работа. Венди, жена Джека, не может простить мужу случай с ребенком и готова развестись с ним, если он вновь начнет пить. Соответственно, «Оверлук» (буквальный перевод «взгляд сверху») становится местом испытания семейства Торренс на прочность. Однако отель, как и положено замкам в готических романах, является не просто пространственным локусом произведения, но и его действующим лицом. «Оверлук», как и Дэнни, имеет собственное «сияние». Постепенно читатель узнает о загадочных событиях, происходивших в отеле: предыдущий смотритель убил в нем собственную семью, после чего покончил с собой; мафия использовала «Оверлук» как прикрытие для азартных игр; известного гангстера застрелили в президентском номере; один из постояльцев покончил с собой в номере 217. Здание заселено призраками, которые благодаря способностям Дэнни постепенно начинают приобретать физический вид.
Стивен Кинг
Экранизации
Стивен Кинг — самый экранизируемым писателем в истории кино. Сразу же после публикации «Сияния» романом заинтересовался знаменитый американский режиссер Стэнли Кубрик. При этом он отказался от сценария Кинга и вместе с писательницей Дайан Джонсон создал свой собственный. Киноверсия «Сияния» не понравилось автору романа, так что в 1997 году он сделал повторную ее экранизацию в виде телевизионного сериала. Между Кингом и Кубриком развернулась серьёзная полемика по поводу интерпретации произведения. В данном докладе мы попробуем разобраться, в чем же именно разошлись два классика американского искусства.
Постер фильма «Сияние» (1980 год, режиссер Стэнли Кубрик)
Обложка DVD-издания мини-сериала «Сияние» (1997 год, режиссер Мик Гэррис)
Образ Джэка Торренса в обеих экранизациях
«Сияние» 1980 года является фильмом «по мотивам романа», т.е. вольной его интерпретацией. Кубрик лишь позаимствовал фабулу оригинала (семья Торренсов отправляется в отель, где сталкивает с призраками) и отдельные идеи Кинга. В первую очередь, режиссер развивает мысль писателя о зле, которое может таиться внутри человека. Джек способен причинить боль людям, потому что алкоголь пробуждает в нем скрытую ярость, которую он не способен обуздать. Внутри героя борются две личности – любящий отец и тиран-узурпатор, мечтающий получить полный контроль над семьей (для этого необходимо принести ее в жертву отелю). Кинг в романе посвящает достаточно времени обеим ипостасям героя, но Кубрика интересует именно злая сторона души Джека. Актер Джек Николсон играет персонажа так, что с самого начала видно безумие в его глазах. Постепенно влияние призраков все больше сводит его с ума, и он становится способным на убийство. Джек изначально больше всех в семье подвержен воздействию тёмных сил. В отличие от Венди и Дэнни ему легко даются злобные поступки. Он соблазняется таинственной красоткой, которая оказывается призраком, постоянно кричит на жену за то, что она отвлекает его от написания романа. Джек даже не чувствует вины за насилие над ребенком. Он не борется с тёмной стороной своего «я», и вскоре она полностью поглощает его. Джек берется за топор, чтобы «исправить» свою семью, сделать ее частью потустороннего мира, наказать за собственные неудачи.
Джек Николсон в роли Джека Торрэнса
Несмотря на то, что борьба светлого и тёмного начал в душе человека является одной из ключевых тем романа, Стивен Кинг занимает другую позицию по отношению к герою. Джек является не злодеем, а жертвой. Если Кубрик в финале фильма дает намек, что герой с самого начала принадлежал потустороннему миру (зритель видит Джека на фотографии отеля 60-летней давности), то у Кинга темную личность героя формирует социум. Джек является жертвой насилия собственного родителя и алкогольной зависимости. Он не способен сдерживать ярость только когда хочет выпить. В мини-сериале Стивен Кинг играет на контрасте между двумя личностями героя. В первой половине фильма мы видим любящего отца, в котором нет ни намека на будущего монстра. При этом Кинг даже меняет в экранизации финал романа. Если в оригинале Джека полностью подчиняют призраки отеля, то в экранизации ему удается взять контроль над тьмой внутри него. Отец взрывает отель вместе с собой, чтобы спасти собственную семью. Кинг изменил финал романа, чтобы оправдать героя перед зрителем. Джек – положительный персонаж, который боролся со своей внутренней тьмой до самого конца, а не сдался на середине пути, как герой Кубрика.
Стивен Уэбер в роли Джек Торрэнса
Образ Дэнни Торрэнса
По-разному творцы относятся и к образу Дэнни. Кубрика мало интересует мистический дар персонажа. Как отмечает сценарист Дайан Джонсон, «магическая сила мальчика является почти метафорой возросшей сензитивности ребенка в ответ на воздействие демонов, проявившихся в тех взрослых, которые имели власть над ним». Скорее, режиссер акцентирует внимание зрителя на творческой натуре мальчика, чем противопоставляет его отцу. Джек у Кубрика – писатель-неудачник, не способный написать больше одной строчки (у Кинга отец — профессиональный писатель, уже опубликовавший один роман). Дэнни же с самого начала фильма кажется человеком творческим, а в финале побеждает отца не за счет своих мистических способностей, а благодаря находчивости, способности нестандартно мыслить. Даже магический помощник Тони, который у Кинга имеет вполне конкретный образ и появляется в ведениях Дэнни, в фильме кажется спрятанной внутри героя второй личностью, которая защищает его от опасности.
Дэнни Ллойд в роли Дэнни Торрэнса
В романе и мини-сериале Кинг уделяет много времени мистическим способностям мальчика. Причем в своей экранизации он даже увеличивает его возможности. Если в романе Дэнни ясновидящий, то в экранизации он еще имеет способности к телекинезу, т.е. воздействию на предметы при больших дистанциях. Если у Кубрика призраков отеля интересует отец семейства, поскольку он изначально является частью их мира, то у Кинга призраки используют Джека, чтобы добраться до мальчика, способности которого могут позволить им вырваться в мир живых. В романе и мини-сериале именно Дэнни пробуждает «Оверлук». Надо отметить, что ключевую роль для Кинга играет Холлоран, повар отеля, который также обладает «сиянием». Кубрик с легкостью убивает персонажа, поскольку для режиссера он является еще одним помощником Денни (вместе с Тони), а не наставником, как в романе. В оригинальном произведении и мини-сериале Холоран выживает и помогает героям спастись, а после основных событий воспитывает мальчика вместе с Венди и учит его использовать свои мистические способности во благо. В 2013 году Кинг продолжил тему «сияния» и опубликовал роман «Доктор Сон», который рассказывает о повзрослевшем Дэнни. Он работает ординатором в местной больнице и помогает безнадежно больным людям благополучно подготовиться к смерти (перейти на «другую сторону»), используя для этого свои мистические способности. Писатель, в отличие от Кубрика, не отвергает потусторонние силы, считая их однозначным злом, а моделирует такой мир, где они способны как помогать людям, так и уничтожать их.
Мелвин Ван Пиблз и Кортленд Мид в роли Дика Холлорана и Дэнни Торрэнса
Образ Венди
В отличие от образов отца и сына, серьезных разногласий относительно матери семейства у Кубрика и Кинга не возникло. Главное отличие Венди в обеих экранизациях – ее внутренняя сила. Венди Кубрика вымотанная и запуганная, поскольку муж постоянно держит ее в страхе. У Кинга героиня намного сильнее. Ни призраки, ни Джек не способны вывести ее из психического равновесия. При этом Кубрик и Кинг сошлись на том, что ради ребенка Венди готова пойти на все, даже на убийство любимого мужа.
Шелли Дювалл в роли Венди Торрэнс
Ребекка Де Морней в роли Венди Торрэнс
Отель «Оверлук»
Как было упомянуто выше, отель «Оверлук» также является действующим лицом произведения. Кубрик расширяет мифологию «Оверлука». В фильме выясняется, что отель построен на индейском кладбище. Следует предположить, что «Оверлук» — это образ самой Америки, поскольку отель наполнен американскими символами и брендами, а его коридоры и комнаты выполнены в стиле различных периодов истории США. Здание с самого начала было проклято, поскольку построено на костях древней цивилизации. Американцы насильственно внедрили чуждую культуру в святое место, в «Оверлуке» все кажется каким-то неестественным, пустым и зловещим. В романе и экранизации Кинга неизвестно, почему в «Оверлуке» происходят мистические события. Читатели узнают лишь о том, что в отеле случился ряд убийств, и он принадлежал мафии, но в романе не объясняется, почему призраки захватили именно это место. Если Кубрика интересовало в первую очередь «сияние» «Оверлука» и ему важно было объяснить причину этого явления, то Кинг сосредоточился на «сиянии» Дэнни, а происхождение проклятия отеля оставил на волю интерпретаторам. Для автора романа и второй экранизации также важно было подчеркнуть, что отель не является образом всей Америки, а скорее лишь одной из ее темных частей. «Оверлук» — место с историей, где мафия когда-то проворачивала незаконные дела.
«Оверлук» в «Сиянии» Кубрика
«Оверлук» в «Сиянии» Гэрриса и Кинга
Вывод
В целом же можно определить главную причину конфликта Стивена Кинга и Стэнли Кубрика. Они создают два очень разных по смыслу произведения. Мир романа Кинга – это место, где бытовые проблемы пересекаются с мистическим и потусторонним. Алкоголь в романе несет для героев не меньшую (а возможно и большую, поскольку является основной причиной падения Джека) опасность, чем призраки, а ярость и злость Джека являются следствием его детской травмы. Кубрик отметает всяческий намек на быт и сосредоточивает свое внимание на метафизике, самой природе зла, воздействующей на человек Кубрик не собирается оправдывать Джека и подчеркивать влияние призраков отеля. Отель – испытание героев на человечность, которое герой Николсона не выдерживает в результате вполне осознанного выбора. В него никто не вселялся, его никто не принуждал. Между семьей и «Оверлуком» Джек выбрал последнее. А для режиссера злые поступки не уходят в прошлое, от них невозможно избавиться. Именно поэтому в итоге душу Джека буквально «проглатывает» отель, и не зря в финале герой погибает в таинственном лабиринте. Лабиринт – метафора зла в нашей жизни, выбрать из которого помогает лишь находчивость и сообразительность, которой так не достает Торренсу. Интересно, что в одном Кинг и Кубрик все же сошлись. В романе писатель взорвал отель, а Кубрик решил оставить его в целостности, как символ зла, которое нельзя победить. В своей экранизации Кинг поменял концовку: «Оверлук» взорван, но в последней сцене зритель узнает о том, что его собираются построить заново. «Сияние» зла не может полностью потухнуть, что бы для этого ни делали герои.
Кадры из «Сияния» Кубрика
Кадры из «Сияния» Гэрриса
xander-jet-li.livejournal.com
Стивен Кинг — Сияние » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации
Стивен Кинг
Сияние
Посвящается Джо Хиллу Кингу, который все сияет
Редактором этой моей книги, как и двух предыдущих, был мистер Уильям Дж. Томпсон, человек мудрый и здравомыслящий. Его вклад в эту книгу велик, и я благодарю его за это.
С. К.В Колорадо — несколько самых прекрасных курортных отелей в мире, но описанный на этих страницах отель не имеет ничего общего ни с одним из них. «Оверлук» и связанные с ним люди существуют исключительно в воображении автора.
…А еще в этой комнате… стояли гигантские часы черного дерева. Их тяжелый маятник с монотонным приглушенным звуком качался из стороны в сторону, и, когда… часам наступал срок бить, из их медных легких вырывался звук отчетливый и громкий, проникновенный и удивительно музыкальный, до того необычный по силе и тембру, что оркестранты вынуждены были… останавливаться, чтобы прислушаться к нему. Тогда вальсирующие пары невольно переставали кружиться, ватага весельчаков на миг замирала в смущении и, пока часы отбивали удары, бледнели лица даже самых беспутных, а те, кто был постарше и порассудительней, невольно проводили рукой по лбу, отгоняя какую-то смутную думу. Но вот бой часов умолкал, и тотчас же веселый смех наполнял покои; музыканты с улыбкой переглядывались, словно подсмеиваясь над своим нелепым испугом, и каждый тихонько клялся другому, что в следующий раз он не подд астся смущению при этих звуках. А когда пробегали шестьдесят минут… и часы снова начинали бить, наступало прежнее замешательство и собравшимися овладевали смятение и тревога.
И все же это было великолепное и веселое празднество…
Э. А. По «Маска Красной Смерти»Сон разума рождает чудовищ.
ГойяКоли сияет, так сиять и будет.
ПоговоркаЧасть первая
Предварительные вопросы
1. Разговор насчет работы
Настырный сукин сын, подумал Джек Торранс.
В Уллмане было пять футов пять дюймов, и двигался он с той суетливой, раздражающей быстротой, что присуща исключительно толстячкам небольшого роста. Волосы разделял аккуратный пробор, а темный костюм был строгим, но внушал доверие. Вот человек, к которому вы можете прийти со своими проблемами, говорил костюм денежному клиенту. Со штатным персоналом он обращался более отрывисто и грубо: «Ну ты, лучше пусть все будет путем». В петлице сидела красная гвоздика — может быть, для того, чтобы никто из прохожих по ошибке не принял Стюарта Уллмана за местного гробовщика.
Слушая Уллмана, Джек для себя решил, что в подобных обстоятельствах, вероятно, и сам не симпатизировал бы ни одному человеку по эту сторону стола.
Уллман задал вопрос, но Джек пропустил его мимо ушей. Вышло нехорошо. Уллман принадлежал к тому типу людей, которые заносят подобные промахи в анналы своей памяти для позднейшего рассмотрения.
— Простите?
— Я спрашиваю: в полной ли мере ваша жена осознает, что за обязанности вы здесь на себя примете? И потом, конечно, ваш сын… — Взгляд Уллмана скользнул вниз к лежащему перед ним заявлению: — Дэниэл. Вашу жену не пугает такая мысль?
— Венди — необыкновенная женщина.
— И сын у вас тоже необыкновенный?
Джек изобразил широкую рекламную улыбку:
— Во всяком случае мы так считаем. Для пятилетнего ребенка он вполне самостоятелен.
Ответной улыбки от Уллмана не последовало. Он сунул заявление Джека обратно в папку. Папка отправилась в ящик. Теперь поверхность стола была абсолютно голой, если не считать пресс-папье, телефона, лампы «Тензор» и бювара с ячейками для входящих и исходящих бумаг. Обе ячейки тоже были пусты.
Уллман поднялся и прошел в угол, к стоявшему там стеллажу.
— Будьте добры, обойдите стол, мистер Торранс. Посмотрим планы этажей.
Он вернулся с пятью большими листами и разложил их на блестящей ровной столешнице орехового дерева. Джек встал у него за плечами, ощущая сильный запах одеколона. Все мои люди пахнут «Английской кожей» или не пахнут вовсе, вдруг ни с того ни с сего пришло ему в голову, и, чтобы сдержать резкий неприятный смешок, Джеку пришлось прикусить язык. За стеной слабо шумела успокаивающаяся после ленча кухня отеля «Оверлук».
— На последнем этаже чердак, — отрывисто произнес Уллман. — Там сплошной хлам, ничего больше. Со времен второй мировой войны «Оверлук» несколько раз менял хозяев, и, похоже, каждый следующий управляющий все ненужное отправлял на чердак. Я хочу, чтобы там повсюду разбросали яд и расставили крысоловки. Горничные с четвертого этажа поговаривали, что оттуда доносились шорохи. Разумеется, я им не поверил, но не должно существовать даже одного шанса из тысячи, что в «Оверлуке» заведется хоть одна-единственная крыса.
Джек, подозревавший, что в любом отеле мира найдется крыса-другая, придержал язык.
— Разумеется, ни под каким видом не следует разрешать ребенку подниматься на чердак.
— Конечно, — сказал Джек, снова сверкнув широчайшей рекламной улыбкой. Что же, этот поганый бюрократишко и впрямь думает, будто он позволит сыну околачиваться на чердаке, где полно крысоловок, разной рухляди и бог знает чего еще?
Сдвинув в сторону план чердака, Уллман сунул его в самый низ стопки.
— В «Оверлуке» сто десять номеров, — произнес он тоном школьного учителя. — Тридцать номеров-люкс расположены на четвертом этаже. Десять, в том числе и президентский, — в западном крыле, десять — в центральной части и еще десять — в восточном крыле. Из всех окон открываются великолепные виды.
Ну хотя бы без рекламы ты можешь обойтись?
Однако вслух Джек ничего не сказал. Ему нужна была работа.
Уллман засунул план четвертого этажа вниз стопки, и они принялись изучать третий.
— Сорок номеров, — объяснял Уллман, — тридцать двухместных и десять одноместных. А на втором этаже — по десять тех и других. Плюс на каждом этаже по три бельевые и кладовки: на третьем этаже — в самом конце восточного крыла отеля, на втором — в самом конце западного крыла. Вопросы есть?
Джек покачал головой. Уллман смахнул прочь третий и второй этажи.
— Теперь — первый этаж. Вот здесь, в центре, стойка администратора. Позади нее — служебные помещения. От стойки администратора на восемьдесят футов в обе стороны тянется вестибюль. Вот тут, в западном крыле, столовая «Оверлука» и бар «Колорадо». Банкетный и бальный залы — в восточном крыле. Вопросы?
nice-books.ru
Сияние (телесериал) — Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
У этого термина существуют и другие значения, см. Сияние.«Сияние» (англ. The Shining) — трехсерийный триллер/фильм ужасов снятый в 1997 году режиссёром Миком Гаррисом по мотивам одноимённого романа Стивена Кинга. В отличие от фильма Стэнли Кубрика, сюжет сериала имеет мало отклонений от романа.
Молодой американец Джек Торранс устраивается на работу в горный отель «Оверлук» сторожем на зимний безлюдный период. К концу осени переезжает туда со своей семьей: женой Венди и шестилетним сыном Денни. Торранс — бывший преподаватель и начинающий писатель, после женитьбы его характер испортился, он стал выпивать, распускать руки. Он сломал руку своему сыну и ударил одного из учеников школы. Эта работа нужна ему, чтобы успокоиться, написать свой роман, провести время, пока его друг не устроит его снова в школу. До него отель охранял некий Джон Греди, перебивший всю свою семью.
Во время отъезда персонала отеля, Денни познакомился с поваром Диком Холлораном, который сказал мальчику, что он «сияет», как никто другой, то есть может читать мысли других и видеть то, чего не видят обычные люди, может видеть будущее или просто то, что может и не может при каких-то обстоятельствах не произойти. Его мать «тоже немного, капельку „сияет“». Холлоран заявляет, что отель — это очень скверное место, где явно заправляет нечистая сила, и категорически запрещает мальчику заходить в номер 217.
Семья Торрансов остаётся в огромном здании. Начинают происходить странные вещи. Денни начинает видеть истинное лицо отеля, который населяют призраки прошлых лет. Денни заходит в номер 217 и видит там воскресшую женщину, которая в своё время утопилась в ванне этого номера. «Хозяин отеля» подбрасывает Джеку альбом с историей отеля и постепенно овладевает его разумом. Джек разбивает радио и ломает двигатель снегохода, разрывая все связи с внешним миром. Призраки становятся всё более материальными. Денни посылает отчаянный мысленный зов Холлорану, и тот спешит на помощь. Разумом Джека окончательно овладевает нечистая сила, и он преследует сына и жену, но забывает о необходимости следить за давлением в паровом котле. Спустившись в подвал, Джек, подстрекаемый «хозяином отеля» и Грэйди, пытается устранить неполадку. Но в последний момент добро в нём пересилило, и Джэк открыл кран, в результате чего происходят взрыв и разрушение отеля. Холлоран выводит Денни и Венди на улицу, где начинают гореть кустовые животные. Затем они уезжают навсегда. Спустя 10 лет Денни оканчивает с отличием школу и на выпускном вечере видит призрак своего отца, который говорит ему, что очень его любит. А на развалинах «Оверлука» собираются проводить реконструкцию, чтобы «не дать великому наследию умереть».
Основной причиной создания является недовольство Стивена Кинга версией, снятой в 1980 году Стэнли Кубриком. Стивен Кинг был исполнительным продюсером, и сериал должен был показать, как видит эту историю сам автор романа, однако он, как и его фильм-предшественник, всё равно подвергся критике Стивена Кинга.
Сериал снимался в Отеле «Стэнли», который и вдохновил Кинга на написание романа. Кинг приехал туда один раз в самом конце сезона, когда почти все постояльцы уже разъехались. Номер, в котором он жил, был как раз 217. Сцены сериала в большинстве случаев были сняты с использованием реального интерьера, однако, чтобы подчеркнуть старомодность здания, были использованы декорации.
Хотя сериал создавался с минимальными отклонениями, а Стивен Кинг лично написал к нему сценарий, различия с романом в сериале всё же присутствуют. Причём с учётом того, что сценарий писался самим Кингом, некоторые из этих различий не совсем ясны.
- Семья Торрансов показана не такой социально-бедной, как в романе. Они живут не в крохотной квартире, а в двухэтажном доме с художественной галереей Вэнди (Вэнди, по сюжету сериала, — художница).
- Тони представлен не такой мистической фигурой, как в романе. В романе Дэнни не видит его лица вплоть до финала, а до этого Тони общается с ним в основном мысленно, а визуально появляется лишь вдали, как неясный силуэт. В сериале зритель видит лицо Тони с самого начала и вся мистика с ним в основном сведена к минимуму. В финале выясняется, что Тони — это ипостась Дэнни в 17 лет, в романе Тони — это Дэнни в 11 лет.
- В сериале Дэнни 7 лет, в романе — 5 лет (причём мировоззрение Дэнни описано Кингом именно с позицией, характерной именно для пятилетнего мальчика, но не для семилетнего).
- В романе, когда семья Торрансов приезжает в «Оверлук», в нем ещё остаются люди, в том числе управляющий Уллман. В сериале же в отеле находятся только Уотсон и Холлоран.
- Сокращены сцены с живыми зверями-кустами. Дэнни в сериале фактически ни разу не ощущает на себе толком всю их враждебность (убран эпизод, где звери-кусты преследуют Дэнни до крыльца отеля).
- Приступы Сияния у Дэнни и Холлорана в сериале выглядят, как нечто вроде наркотического опьянения (у Дэнни) и сильного телепатического удара (у Холлорана). В романе приступ Сияния больше напоминает нечто вроде гипнотического транса. К Сиянию добавилось новое свойство, похожее на телекинез: Дэнни может разбивать предметы на расстоянии.
- Поскольку сериал снимался для телевидения, физическое насилие вышло урезанным по сравнению с романом. Переломы, которые Джек наносит молотком для крокета сначала Вэнди, а потом Холлорану, не так критичны, а когда Дэнни объясняет безумному Джеку, что отель его обманул, убран момент, где Джек в ярости начинает бить себя молотком по лицу. Убран также момент, где Вэнди всаживает Джеку в спину нож, который там остаётся всё время.
- В финале у Джека, когда он сбрасывает давление в котле, в последний момент просыпается рассудок и он намеренно повышает давление, чтобы спасти жену и сына. В романе просветления у Джека не происходит, а давление к тому моменту достигает такой критической точки, что его сброс уже бесполезен.
- В финале зрителю показывают счастливую семью Торранс. У Вэнди, судя по всему, процветает художественная галерея, 17-летнего Дэнни явно не мучают никакие психологические травмы из детства (этот финал не стыкуется с книжным сиквелом «Доктор Сон»). Роман в финале не показывает взрослую жизнь Дэнни, вместо этого есть эпизод, где Дэнни говорит Холлорану, что ненавидит свой дар, но Холлоран убеждает его, что Сияние ещё может ему пригодиться.
ru.wikipedia.org
Сияние читать онлайн — Стивен Кинг
Стивен Кинг
Сияние
Посвящается Джо Хиллу Кингу, который все сияет
Редактором этой моей книги, как и двух предыдущих, был мистер Уильям Дж. Томпсон, человек мудрый и здравомыслящий. Его вклад в эту книгу велик, и я благодарю его за это.
С. К.
От автора
В Колорадо — несколько самых прекрасных курортных отелей в мире, но описанный на этих страницах отель не имеет ничего общего ни с одним из них. «Оверлук» и связанные с ним люди существуют исключительно в воображении автора.
~~~
…А еще в этой комнате… стояли гигантские часы черного дерева. Их тяжелый маятник с монотонным приглушенным звуком качался из стороны в сторону, и, когда… часам наступал срок бить, из их медных легких вырывался звук отчетливый и громкий, проникновенный и удивительно музыкальный, до того необычный по силе и тембру, что оркестранты вынуждены были… останавливаться, чтобы прислушаться к нему. Тогда вальсирующие пары невольно переставали кружиться, ватага весельчаков на миг замирала в смущении и, пока часы отбивали удары, бледнели лица даже самых беспутных, а те, кто был постарше и порассудительней, невольно проводили рукой по лбу, отгоняя какую-то смутную думу. Но вот бой часов умолкал, и тотчас же веселый смех наполнял покои; музыканты с улыбкой переглядывались, словно подсмеиваясь над своим нелепым испугом, и каждый тихонько клялся другому, что в следующий раз он не подд астся смущению при этих звуках. А когда пробегали шестьдесят минут… и часы снова начинали бить, наступало прежнее замешательство и собравшимися овладевали смятение и тревога.
И все же это было великолепное и веселое празднество…
…Э. А. По «Маска Красной Смерти»
~~~
Сон разума рождает чудовищ.
Гойя
Коли сияет, так сиять и будет.
Поговорка
Часть первая
Предварительные вопросы
1. Разговор насчет работы
Настырный сукин сын, подумал Джек Торранс.
В Уллмане было пять футов пять дюймов, и двигался он с той суетливой, раздражающей быстротой, что присуща исключительно толстячкам небольшого роста. Волосы разделял аккуратный пробор, а темный костюм был строгим, но внушал доверие. Вот человек, к которому вы можете прийти со своими проблемами, говорил костюм денежному клиенту. Со штатным персоналом он обращался более отрывисто и грубо: «Ну ты, лучше пусть все будет путем». В петлице сидела красная гвоздика — может быть, для того, чтобы никто из прохожих по ошибке не принял Стюарта Уллмана за местного гробовщика.
Слушая Уллмана, Джек для себя решил, что в подобных обстоятельствах, вероятно, и сам не симпатизировал бы ни одному человеку по эту сторону стола.
Уллман задал вопрос, но Джек пропустил его мимо ушей. Вышло нехорошо. Уллман принадлежал к тому типу людей, которые заносят подобные промахи в анналы своей памяти для позднейшего рассмотрения.
— Простите?
— Я спрашиваю: в полной ли мере ваша жена осознает, что за обязанности вы здесь на себя примете? И потом, конечно, ваш сын… — Взгляд Уллмана скользнул вниз к лежащему перед ним заявлению: — Дэниэл. Вашу жену не пугает такая мысль?
— Венди — необыкновенная женщина.
— И сын у вас тоже необыкновенный?
Джек изобразил широкую рекламную улыбку:
— Во всяком случае мы так считаем. Для пятилетнего ребенка он вполне самостоятелен.
Ответной улыбки от Уллмана не последовало. Он сунул заявление Джека обратно в папку. Папка отправилась в ящик. Теперь поверхность стола была абсолютно голой, если не считать пресс-папье, телефона, лампы «Тензор» и бювара с ячейками для входящих и исходящих бумаг. Обе ячейки тоже были пусты.
Уллман поднялся и прошел в угол, к стоявшему там стеллажу.
— Будьте добры, обойдите стол, мистер Торранс. Посмотрим планы этажей.
Он вернулся с пятью большими листами и разложил их на блестящей ровной столешнице орехового дерева. Джек встал у него за плечами, ощущая сильный запах одеколона. Все мои люди пахнут «Английской кожей» или не пахнут вовсе, вдруг ни с того ни с сего пришло ему в голову, и, чтобы сдержать резкий неприятный смешок, Джеку пришлось прикусить язык. За стеной слабо шумела успокаивающаяся после ленча кухня отеля «Оверлук».
— На последнем этаже чердак, — отрывисто произнес Уллман. — Там сплошной хлам, ничего больше. Со времен второй мировой войны «Оверлук» несколько раз менял хозяев, и, похоже, каждый следующий управляющий все ненужное отправлял на чердак. Я хочу, чтобы там повсюду разбросали яд и расставили крысоловки. Горничные с четвертого этажа поговаривали, что оттуда доносились шорохи. Разумеется, я им не поверил, но не должно существовать даже одного шанса из тысячи, что в «Оверлуке» заведется хоть одна-единственная крыса.
Джек, подозревавший, что в любом отеле мира найдется крыса-другая, придержал язык.
— Разумеется, ни под каким видом не следует разрешать ребенку подниматься на чердак.
— Конечно, — сказал Джек, снова сверкнув широчайшей рекламной улыбкой. Что же, этот поганый бюрократишко и впрямь думает, будто он позволит сыну околачиваться на чердаке, где полно крысоловок, разной рухляди и бог знает чего еще?
Сдвинув в сторону план чердака, Уллман сунул его в самый низ стопки.
— В «Оверлуке» сто десять номеров, — произнес он тоном школьного учителя. — Тридцать номеров-люкс расположены на четвертом этаже. Десять, в том числе и президентский, — в западном крыле, десять — в центральной части и еще десять — в восточном крыле. Из всех окон открываются великолепные виды.
Ну хотя бы без рекламы ты можешь обойтись?
Однако вслух Джек ничего не сказал. Ему нужна была работа.
Уллман засунул план четвертого этажа вниз стопки, и они принялись изучать третий.
— Сорок номеров, — объяснял Уллман, — тридцать двухместных и десять одноместных. А на втором этаже — по десять тех и других. Плюс на каждом этаже по три бельевые и кладовки: на третьем этаже — в самом конце восточного крыла отеля, на втором — в самом конце западного крыла. Вопросы есть?
Джек покачал головой. Уллман смахнул прочь третий и второй этажи.
— Теперь — первый этаж. Вот здесь, в центре, стойка администратора. Позади нее — служебные помещения. От стойки администратора на восемьдесят футов в обе стороны тянется вестибюль. Вот тут, в западном крыле, столовая «Оверлука» и бар «Колорадо». Банкетный и бальный залы — в восточном крыле. Вопросы?
— Только насчет подвала, — сказал Джек. — Для смотрителя на зимний сезон это самый важный этаж. Где, так сказать, разворачивается основное действие.
— Все это вам покажет Уотсон. План подвала — на стене котельной. — Уллман внушительно нахмурился, возможно, желая показать, что столь низменные стороны жизнедеятельности «Оверлука», как котел и водопровод, не его, управляющего, забота. — Может быть, неплохо было бы поставить и там несколько крысоловок. Минуточку…
Он извлек из внутреннего кармана пиджака блокнот, нацарапал записку (на каждом листке четким почерком, черными чернилами было написано: Со стола Стюарта Уллмана) и, вырвав листок, положил в ячейку для исходящих бумаг. Блокнот снова исчез в кармане пиджака Уллмана, словно завершая волшебный фокус: вот он есть, Джекки, малыш, а вот его нет. Да-а, парень-то и впрямь шишка.
Они заняли свои прежние места, Уллман — за столом, Джек — перед ним; задающий вопросы и отвечающий на них; проситель и несгибаемый хозяин. Уллман сложил аккуратные ладошки на пресс-папье и в упор взглянул на Джека — лысеющий низенький человек в костюме банкира и галстуке спокойного серого тона. Гвоздика в петлице уравновешивалась маленьким значком на другом лацкане. Там золотыми буковками было написано только одно слово: СОТРУДНИК.
— Мистер Торранс, я буду с вами предельно откровенен. Элберт Шокли — человек влиятельный, он много вложил в «Оверлук», который в этом сезоне впервые за свою историю принес прибыль. Кроме того, мистер Шокли заседает в Совете директоров, но в гостиничном бизнесе мало что понимает и сам это признает. Однако он дал вполне конкретные указания, какого смотрителя ему бы хотелось иметь. А именно: чтобы мы наняли вас. Я так и сделаю. Но если бы в этом вопросе мне предоставили свободу действий, я бы предпочел вас не брать.
Джек, похрустывая пальцами, стиснул на коленях потные руки. Настырный сукин сын, настырный сукин…
— Не думаю, что вас сильно интересует мое мнение, мистер Торранс. Мне
сын, настырный сукин…
— …это безразлично. Разумеется, ваши чувства по отношению ко мне никак не влияют на мое личное убеждение, что для такой работы вы не годитесь. Вы могли бы заметить, что во время сезона, а он длится с пятнадцатого мая по тридцатое сентября, в «Оверлуке» постоянно работают сто десять человек — по человеку на каждый номер. Вряд ли я многим по душе, и подозреваю, что некоторые считают меня изрядным мерзавцем. Если так, они не ошиблись. Чтобы управлять отелем так, как он того заслуживает, приходится быть изрядным мерзавцем.
Тут он посмотрел на Джека — не будет ли комментариев, — и Джек опять сверкнул рекламной улыбкой, до того зубастой, что это могло показаться оскорбительным.
— «Оверлук» строился с тысяча девятьсот седьмого по тысяча девятьсот девятый год, — продолжил Уллман. — До ближайшего городка — Сайдвиндера — сорок миль к востоку по дорогам, которые закрываются с конца октября до апреля. Выстроил его некто Роберт Таунли Уотсон, дедушка нашего нынешнего техника. Здесь останавливались и Вандербильды, и Рокфеллеры, и Эсторы, и Дюпоны. В президентском люксе побывали четыре президента: Вильсон, Гардинг, Рузвельт и Никсон.
— Никсоном и Гардингом я бы не слишком гордился, — пробормотал Джек.
Уллман нахмурился, но, несмотря на это, продолжил:
— Мистеру Уотсону это оказалось не по силам, и в пятнадцатом году он продал отель. Потом отель продавали неоднократно: в двадцать втором, двадцать девятом и тридцать шестом годах. До окончания второй мировой войны он простоял без хозяина, а потом был куплен и полностью обновлен Горасом Дервентом — миллионером, пилотом, кинопродюсером и антрепренером.
— Мне знакомо это имя, — заметил Джек.
— Да. Кажется, все, до чего он ни дотронется, превращается в золото… кроме «Оверлука». Прежде чем первый послевоенный гость переступил этот порог, превратив дряхлую реликвию в место проведения шоу, отель сожрал больше миллиона долларов. Это Дервент пристроил так восхитившую вас по приезде площадку для игры в роке.
— Роке?..
— Британский предок нашего крокета, мистер Торранс. Крокет, собственно говоря, — дешевый, вульгарный вариант роке. Согласно легенде, Дервента обучил этой игре его секретарь, человек весьма светский, и тот просто влюбился в нее. Должно быть, наша площадка для роке — самая лучшая в Америке.
— Не сомневаюсь, — серьезно сказал Джек. Площадка для роке, живая изгородь из кустов, подстриженных в форме зверей, а что еще? Игра «Дядюшка Уиггли» в натуральную величину за сараем с инвентарем? Мистер Стюарт Уллман начал сильно утомлять Джека, но, судя по всему, скорого конца их беседе не предвиделось. Уллман намеревался высказаться от души, до последнего словечка.
— Потеряв три миллиона, Дервент продал отель группе калифорнийских вкладчиков. Их попытка оказалась столь же неудачной. Просто они ничего не понимали в отелях.
В тысяча девятьсот семидесятом году отель купил мистер Шокли с группой компаньонов, передав управление мне. Несколько лет и мы проработали вхолостую, но я счастлив сообщить, что доверие ко мне нынешних владельцев полностью оправдалось. В прошлом году мы окупили расходы. А в этом году, впервые почти за семьдесят лет, счета «Оверлука» заполнялись черными чернилами.
Джек счел, что гордость этого суетливого человечка оправданна, но тут на него снова накатила волна прежнего отвращения.
— Не вижу никакой связи между цветистой историей «Оверлука» и вашим ощущением, что я не гожусь на эту работу, мистер Уллман, — сказал он.
— Одна из причин, по которой «Оверлук» приносил такие крупные убытки, заключается в том, что в зимнее время отель ветшает. Вы не поверите, как сильно это сокращает уровень прибыли, мистер Торранс. Зимы действительно суровы. Для того чтобы решить эту проблему, я решил нанимать на зимний период смотрителя, чтобы он следил за котлом, ежедневно прогревал здание по частям, по круговому циклу, сразу же чинил то, что ломается, и не давал таким мелочам стать зародышем дальнейшего разрушения. В первую нашу зиму вместо одного человека я нанял семью. Случилась трагедия. Ужасная трагедия. — Уллман холодно, оценивающе посмотрел на Джека: — Я совершил ошибку. Честно это признаю. Тот человек был пьяницей.
Джек почувствовал, как рот растягивает медленная, опасная улыбка, полная противоположность прежней, рекламной, сверкающей зубами.
— Вот оно что? Странно, что Эл вам не сказал. Я бросил.
— Да, мистер Шокли говорил, что вы больше не пьете. Еще он рассказывал о вашем последнем месте работы… о последнем оказанном вам доверии, скажем так. В Вермонте вы преподавали английский язык в подготовительной школе. И вышли из себя — не думаю, что следует вдаваться в излишние подробности. Но я действительно считаю, что случай с Грейди показателен, вот почему коснулся в разговоре вашей… э-э… предыстории. Зимой семидесятого — семьдесят первого года, после того, как мы подновили «Оверлук», но еще до нашего первого сезона, я нанял этого… этого несчастного по имени Делберт Грейди. Он поселился в комнатах, которые вам предстоит разделить с женой и сыном. С ним были жена и две дочки. У меня были определенные сомнения, во-первых, из-за суровости зимы, а еще из-за того, что семье Грейди предстояло оставаться целых пять или шесть месяцев отрезанной от внешнего мира.
— Но ведь это не совсем так, а? Здесь есть телефоны и радиопередатчик, наверное, тоже. А в национальном парке «Скалистые горы» имеются вертолеты, которые вполне могут сюда долететь, такая большая площадка, как эта, вместит пару вертушек.
— Не знаю, не знаю, — сказал Уллман. — Передатчик в отеле есть — его вам покажет мистер Уотсон вместе со списком частот, на которых следует выходить в эфир, если понадобится помощь. Телефонные линии между отелем и Сайдвиндером все еще идут поверху и чуть ли не каждую зиму где-нибудь обрываются, а это минимум три недели, а максимум — полтора месяца изоляции. Еще в сарае стоит снегоход.
— Ну, тогда вы вовсе не отрезаны от внешнего мира.
Лицо мистера Уллмана приняло страдальческое выражение.
— Предположим, ваш сын или жена поскользнулись на лестнице и раскроили себе череп, мистер Торранс. Сочтете ли вы отель отрезанным от цивилизации в этом случае?
Джек понял, что тот прав. Мчащийся на предельной скорости снегоход может доставить вас в Сайдвиндер за полтора часа… вероятно. Вертолет из Спасательной службы парков способен добраться сюда за три часа… при оптимальных условиях. В снежный буран он даже не сумеет подняться. Вряд ли удастся доехать на предельно быстро мчащемся снегоходе, даже если рискнуть и вытащить серьезно пострадавшего человека на двадцатипятиградусный мороз, который при сильном холодном ветре не уступит сорокапятиградусному.
— В случае с Грейди, — сказал Уллман, — я рассуждал во многом так же, как мистер Шокли в вашем случае. Одиночество само по себе может оказаться губительным. Лучше, когда с человеком будут его близкие. Если и случится неприятность, подумал я, весьма вероятно, это будет не столь серьезно, как проломленный череп, несчастный случай с электроприборами или какие-нибудь судороги. Тяжелая форма гриппа, воспаление легких, сломанная рука, даже аппендицит — все это допускает определенное промедление.
Подозреваю, что ничего бы не случилось, если бы Грейди при полном моем неведении не запасся в избытке дешевым виски и если бы не то любопытное состояние, которое в былые времена называлось «кабинной лихорадкой». Вам знаком такой термин? — Уллман изобразил слабую покровительственную улыбку, готовый дать разъяснения, если бы Джек признался в своем невежестве, и тот обрадовался, что может ответить быстро и четко:
— Это жаргонный термин, обозначающий клаустрофобическую реакцию, которая проявляется у людей, много времени проведших взаперти. Внешне клаустрофобия проявляется как неприязнь к людям, с которыми вас заперли. В крайних случаях могут возникнуть галлюцинации, насилие; такой пустяк, как подгоревший обед или спор, чья очередь мыть посуду, может окончиться убийством.
Уллман, похоже, был ошарашен, и это страшно обрадовало Джека. Он решил еще чуточку поднажать, но про себя пообещал Венди сохранять спокойствие.
— В этом-то, полагаю, вы и ошиблись. Он причинил им вред?
— Он убил их, мистер Торранс, а потом покончил с собой. Своих девочек он убил топориком, жену застрелил и застрелился сам. У него была сломана нога. Несомненно, он так упился, что упал с лестницы.
Уллман вытянул руки и добродетельно взглянул на Джека.
— У него было высшее образование?
— Собственно говоря, нет, — несколько натянуто сообщил Уллман. — Я полагал, что… э-э… скажем, индивидуум с не слишком богатой фантазией будет менее восприимчив к оцепенению, одиночеству…
— Вот в чем ваша ошибка, — сказал Джек. — Тупица сильнее подвержен кабинной лихорадке, и он скорее пристрелит кого-нибудь за карточной игрой или ограбит ни с того ни с сего. Ему становится скучно. Когда выпадает снег, делать нечего, только смотреть телевизор или играть в «солитер», жульничая, когда не можешь выложить все тузы. Остается только собачиться с женой, изводить детей придирками и пить. Засыпать все труднее, потому что нет настоящей усталости, поэтому он напивается, чтобы уснуть, и просыпается с похмельем. Он становится раздражительным. А тут, может быть, ломается телефон, антенну валит ветром, заняться нечем, можно только думать, жульничать в «солитер» и делаться все раздражительнее и раздражительнее… И, наконец, бум, бум, бум.
— В то время, как образованный человек, такой, как вы?
— И я, и моя жена любим читать. У меня есть пьеса, над которой надо работать, Эл Шокли, вероятно, говорил вам об этом. У Дэнни — головоломки, раскраски, транзисторный приемник. Я собираюсь выучить его читать и еще ходить на снегоступах. Венди тоже хотела бы этому научиться. Да, по-моему, мы найдем чем заняться и не станем мозолить глаза друг другу, если телевизор выйдет из строя. — Он помолчал. — Когда Эл говорил, что я больше не пью, он не лгал. Было время, я пил, и это становилось серьезным. Но за последние четырнадцать месяцев я не выпил и стакана пива. И не собираюсь притаскивать сюда спиртное. По-моему, после того как пойдет снег, у меня не будет случая достать выпивку.
— Вот в этом вы абсолютно правы, — сказал Уллман. — Но пока вас здесь трое, возможные проблемы умножаются. Я уже говорил об этом мистеру Шокли, теперь поставил в известность вас. Он ответил, что берет это под свою ответственность, и вы, очевидно, тоже готовы взять ответственность на себя…
— Да.
— Очень хорошо. Я согласен, поскольку выбор у меня невелик. И все же предпочел бы нанять неженатого студента, находящегося в академическом отпуске. Впрочем, может быть, вы и справитесь. Теперь я передам вас мистеру Уотсону, который покажет вам цокольный этаж и нашу территорию. Но если у вас есть еще вопросы…
knizhnik.org
Стивен Кинг — Сияние » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации
Стивен КИНГ
СИЯНИЕ
Посвящается Джо Хиллу Кингу, который все сияет.
Редактором этой моей книги, как и двух предыдущих, был мистер Уильям Дж. Томпсон, человек мудрый и здравомыслящий. Его вклад в эту книгу велик, и я благодарю его за это.
С. К.
В Колорадо – несколько самых прекрасных курортных отелей в мире, но описанный на этих страницах отель не подразумевает ни один из них. «Оверлук» и связанные с ним люди существуют исключительно в воображении автора.
…А еще в этой комнате… стояли гигантские часы черного дерева. Их тяжелый маятник с монотонным приглушенным звуком качался из стороны в сторону и, когда… часам наступал срок бить, из их медных легких вырывался звук отчетливый и громкий, проникновенный и удивительно музыкальный, до того необычный по силе и тембру, что оркестранты принуждены были… останавливаться, чтобы прислушаться к нему. Тогда вальсирующие пары невольно переставали кружиться, ватага весельчаков на миг замирала в смущении и, пока часы отбивали удары, бледнели лица даже самых беспутных, а те, кто был постарше и порассудительней, невольно проводили рукой по лбу, отгоняя какую-то смутную думу. Но вот бой часов умолкал и тотчас же веселый смех наполнял покои; музыканты с улыбкой переглядывались, словно подсмеиваясь над своим нелепым испугом, и каждый тихонько клялся другому, что в следующий раз он не поддастся смущению при этих звуках. А когда пробегали естьдесят минут… и часы снова начинали бить, наступало прежнее замешательство и собравшимися овладевали смятение и тревога.
И все же это было великолепное и веселое празднество…
Э.А.По «Маска Красной смерти»
Сон разума порождает чудовищ.
Гойя
Коли сияет, так сиять и будет.
Поговорка
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
«ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ»
1. РАЗГОВОР НАСЧЕТ РАБОТЫ
Джек Торранс подумал: «НАСТЫРНЫЙ СУКИН СЫН».
В Уллмане было пять футов пять дюймов, а двигаясь, он обнаруживал ту суетливую, раздражающую быстроту, что присуща исключительно толстячкам небольшого роста. Аккуратный пробор делил волосы, а темный костюм был строгим, но внушал доверие. Вот человек, к кому вы можете придти со своими проблемами, говорил костюм денежному клиенту. Штатному персоналу он сообщал более отрывисто и грубо: «Ну, ты, лучше пусть все будет путем». В петлице сидела красная гвоздика – может быть, для того, чтобы никто из прохожих по ошибке не принял Стюарта Уллмана за местного гробовщика.
Выслушивая, что говорит Уллман, Джек для себя решил, что в подобных обстоятельствах, вероятно, не симпатизировал бы ни одному человеку по свою сторону стола.
Уллман задал вопрос, который Джек пропустил мимо ушей. Вышло нехорошо. Уллман принадлежал к тому типу людей, которые заносят подобные промахи в мысленный «Ролодекс» для позднейшего рассмотрения.
– Простите?
– Я спрашиваю, до конца ли ваша жена понимает, что за обязанности вы здесь на себя примете. И потом, конечно, ваш сын.
Взгляд Уллмана скользнул вниз к лежащему перед ним заявлению.
– Дэниел. Вашу жену ничуть не пугает такая мысль?
– Венди – необыкновенная женщина.
– И сын у вас тоже необыкновенный?
Джек изобразил широкую рекламную улыбку.
– Мне кажется, нам нравится так думать. Для пятилетнего он вполне самостоятелен.
Никакой ответной улыбки от Уллмана. Он сунул заявление Джека назад в папку. Папка отправилась в ящик. Теперь поверхность стола была абсолютно голой, если не считать пресс-папье, телефона, лампы «Тензор» и бювара с углублениями для входящих и исходящих бумаг. Обе ячейки тоже были пусты.
Уллман поднялся и прошел в угол, к стеллажу с полками.
– Будьте добры, обойдите стол, мистер Торранс. Посмотрим планы этажей.
Он вернулся с пятью большими листами и разложил их на блестящей ровной столешнице из ореха. Джек встал у него за плечами, сознавая, как сильно пахнет от Уллмана одеколоном. ВСЕ МОИ ЛЮДИ ПАХНУТ «АНГЛИЙСКОЙ КОЖЕЙ» ИЛИ НЕ ПАХНУТ ВОВСЕ – вдруг ни с того ни с сего пришло ему в голову, и, чтобы сдержать резкий неприятный смешок, Джеку пришлось прикусить язык. За стеной слабо шумела успокаивающаяся после ленча кухня отеля «Оверлук».
– Последний этаж, – отрывисто произнес Уллман, – чердак. Сплошной хлам, ничего больше. Со времен второй мировой войны «Оверлук» несколько раз менял хозяев и, похоже, каждый следующий управляющий все ненужное отправлял на чердак. Я хочу, чтобы там повсюду разбросали яд и расставили крысоловки. Горничные с четвертого этажа поговаривали, что слышны шорохи. В это я не верил ни минуты, но не должен существовать даже шанс из тысячи, что в «Оверлуке» заведется хоть одна-единственная крыса.
Джек, подозревавший, что в любом отеле мира найдется крыса-другая, придержал язык.
– Разумеется, ни под каким видом не следует разрешать ребенку подниматься на чердак.
– Конечно, – сказал Джек, снова сверкнув широчайшей рекламной улыбкой. Что же, этот поганый бюрократишко и впрямь думает, будто он позволит сыну околачиваться на чердаке, где полно крысоловок, разной рухляди и Бог знает чего еще?
Сдвинув в сторону план чердака, Уллман сунул его под низ стопки.
– В «Оверлуке» сто десять номеров, – сказал он тоном школьного учителя. – Тридцать номеров, все люкс, здесь, на четвертом этаже. Десять – в западном крыле (Президентский в том числе), десять – в центральной части, и еще десять в восточном крыле. Виды из всех окон открываются великолепные.
ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, БЕЗ РЕКЛАМЫ ТЫ МОЖЕШЬ ОБОЙТИСЬ?
Но он хранил молчание. Ему нужна была работа.
Уллман засунул четвертый этаж под низ стопки и они принялись изучать третий.
– Сорок номеров, – сказал Уллман, – тридцать двухместных и десять одноместных. А на втором этаже – по десять тех и других. Плюс на каждом этаже по три бельевые и кладовки: на третьем этаже – в самом конце восточного крыла отеля, на втором – в самом конце западного крыла. Вопросы?
Джек покачал головой. Уллман смахнул прочь третий и второй этажи.
– Теперь – первый этаж. Вот здесь, в центре, стойка администратора. Позади нее – служебные помещения. От стойки администратора на восемьдесят футов в обе стороны тянется вестибюль. Вот тут, в западном крыле, столовая «Оверлука» и бар «Колорадо». Банкетный и бальный залы – в восточном крыле. Вопросы?
– Только насчет подвала, – сказал Джек. – Для смотрителя на зимний сезон это – самый важный этаж. Где, так сказать, разворачивается действие.
– Все это вам покажет Уотсон. План подвала – на стене котельной. – Он внушительно нахмурился, возможно желая показать, что столь низменные стороны жизнедеятельности «Оверлука», как котел и водопровод, не его, управляющего, забота. – Может быть неплохо было бы поставить там несколько крысоловок. Минуточку…
Он извлек из внутреннего кармана пиджака блокнот и нацарапал записку (на каждом листке четким почерком, черными чернилами было написано: СО СТОЛА СТЮАРТА УЛЛМАНА) и, оторвав листок, положил в ячейку для исходящих бумаг. Блокнот снова исчез в кармане пиджака Уллмана, словно завершая волшебный фокус: вот он есть, Джекки, малыш, а вот его нет. Да-а, парень-то и правда шишка.
Они заняли свои прежние места, Уллман – за столом, Джек – перед ним; задающий вопросы и отвечающий на них; проситель и не поддающийся хозяин. Уллман сложил аккуратные ладошки на пресс-папье и в упор взглянул на Джека – лысеющий низенький человек в костюме банкира и галстуке спокойного серого тона. Гвоздика в петлице уравновешивалась маленьким значком на другом лацкане. Там золотыми буковками было написано только одно слово: СОТРУДНИК.
– Мистер Торранс, я буду с вами предельно откровенным. Элберт Шокли – человек влиятельный, он много вложил в «Оверлук», который в этом сезоне впервые за свою историю принес прибыль. Кроме того, мистер Шокли заседает в Совете директоров, но в отелях мало что понимает, и уж он-то признает это раньше всех. Однако по поводу смотрителя он вполне ясно дал понять, чего хочет. А хочет он, чтобы мы наняли вас. Я так и сделаю. Но если бы в этом вопросе мне предоставили свободу действий, я бы предпочел вас не брать.
Джек стиснул потные руки на коленях, ломая пальцы. НАСТЫРНЫЙ СУКИН СЫН, НАСТЫРНЫЙ СУКИН…
– Не думаю, что вас сильно интересует мое мнение, мистер Торранс. Мне СЫН, НАСТЫРНЫЙ СУКИН…
– …это безразлично. Разумеется, ваши чувства по отношению ко мне никак не влияют на мое личное убеждение, что для такой работы вы не годитесь. Вы могли бы заметить, что во время сезона, а он длится с пятнадцатого мая по тридцатое сентября, в «Оверлуке» постоянно работает сто десять человек – по человеку на каждый номер. Вряд ли я многим по душе и подозреваю, что некоторые считают меня изрядным мерзавцем. Если так, они не ошиблись. Чтобы управлять отелем так, как он заслуживает, приходится быть изрядным мерзавцем.
nice-books.ru
Отель «Оверлук» — отель из романа Стивена Кинга «Сияние»
Книги
Data: 25.03.2010 08:53 | Автор: AdministratorВы в роскошном отеле, прямо посреди живописных заснеженных гор. Из Вашего президентского люкса открывается прекрасный вид, в баре выставлены десятки бутылок с первоклассным спиртным, кладовые завалены провизией… и всё это бесплатно.
Источник:
роман «Сияние»Вид: монстры и злодеи Стивена Кинга
Из рецензии на роман «Сияние» на сайте www.fantlab.ru:
Шикарно, не правда ли? Да, и ещё, Вы —
один. Один в огромном, абсолютно пустом, изолированном от цивилизации
отеле. В древнем отеле, где каждый номер таит в себе историю бурных
увеселений, недобрых замыслов и безумия. И впереди долгая, долгая зима,
в которой единственными Вашими спутниками будут беспрестанная метель за
окном, воющая почти по-человечески; мерное тиканье старинных часов на
первом этаже; и, конечно, многочисленные призраки прошлых лет
Со времени основания отель не раз переходил из рук в руки, и его стены повидали на своем веку все темные проявления человеческой натуры, от мафиозных разборок и сходок криминальных боссов до любовных скандалов и отвратительных развлечений богатых клиентов. Это не могло пройти бесследно: все разнородные отрицательные эмоции постепенно сгустились в одну концентрированную ауру ненависти, и «Оверлук» пропитался ей, обретя свою злую волю, стремясь к приумножению негатива и подталкивая к убийствам и самоубийствам. И вот вестибюль полнится инородным присутствием; безобидные кусты в форме зверей норовят схватить тебя лапами-ветками, пока ты не видишь; дребезжащий лифт по ночам самостоятельно ездит с этажа на этаж, перевозя людей, живших десятилетия назад;
И вот в отель попадает семья Торренсов. Они приехали работать в нем в качестве смотрителей. Когда Торрансы остались одни в огромном здании, Денни стал видеть истинное лицо отеля, который населяют призраки прошлых лет.
Дух отеля овладел отцом семейства и натравил его на Венди и Денни, но, увлекшись охотой, забыл о собственной безопасности и взорвался от избыточного давления в котлах своей котельной.
Из блога Midnight Dancer цитаты про отель:
«Теперь соединились все эпохи «Оверлука» – все, кроме
нынешней, эпохи Торранса. Но уже очень скоро и она сольется с остальными.
Хорошо. Очень хорошо.
Он просто слышал самоуверенное «динь! динь!» звонка на серебряной подставке,
прикрепленного к стойке администратора, зовущее к парадному крыльцу рассыльных
по мере того, как регистрировались приезжающие (модные в двадцатые годы
фланелевые костюмы) и выписывались уезжающие (двубортные костюмы в тонкую
полоску, какие носили в сороковые). У камина окажутся три монашки, они сядут
подождать, чтобы поредела очередь на выписку, а за их спинами, обсуждая прибыль
и убытки, жизнь и смерть, станут аккуратно одетые Чарльз Гронден и Вито
Дженелли, чьи сине-белые узорчатые галстуки заколоты бриллиантовыми булавками.
Из кладовок для багажа явились десятки чемоданов, некоторые свалили один на
другой, как на ярмарках в худшие времена. В восточном крыле, в бальном зале,
одновременно вели дюжину деловых переговоров, разделенных лишь несколькими
сантиметрами времени. Болтали о Невилле Чемберлене и кронпринце Австрии.
Музыка, смех. Все в подпитии. Истерия. В разгаре бал-маскарад. Праздновались
дни рождения, юбилеи, приемы в честь бракосочетаний, суаре. Немного любви – не
в открытую, но все пропитано тайной чувственностью. Джек словно бы слышал, как
все они перемещаются по отелю, создавая приятную неразбериху звуков. В
столовой, где он стоял, прямо у него за спиной одновременно подавали завтрак,
ленч и обед за семьдесят лет.»
«– Одна из причин, по которой «Оверлук» приносил такие крупные убытки, заключается в том, что каждую зиму отель ветшает. Вы не поверите, как сильно это сокращает уровень прибыли, мистер Торранс. Зимы действительно суровы. Для того, чтобы решить эту проблему, я установил ставку смотрителя на зимний период, чтобы он занимался котлом, ежедневно прогревая здание по частям, по круговому циклу, сразу же чинил то, что ломается и не давал таким мелочам стать зародышем дальнейшего разрушения. В первую нашу зиму вместо одного человека я нанял семью. Случилась трагедия. Ужасная трагедия.
Уллман холодно, оценивающе посмотрел на Джека.
– Я совершил ошибку. Признаю это добровольно. Тот человек был пьяницей.
Джек почувствовал, как рот растягивает медленная, опасная улыбка, полная противоположность прежней, рекламной, сверкающей зубами.
– Вот что? Странно, что Эл вам не сказал. Я бросил.
– Да, мистер Шокли говорил, что вы больше не пьете. Еще он рассказывал о вашем последнем месте работы… о последнем оказанном вам доверии, скажем так. В Вермонте вы преподавали английский язык в подготовительной школе. И вышли из себя – не думаю, что следует вдаваться в излишние подробности. Но я действительно считаю, что случай с Грейди показателен, вот почему я коснулся в разговоре вашей… э-э… предыстории. Зимой 1970-71 года, после того, как мы подновили «Оверлук», но еще до нашего первого сезона, я нанял этого… этого несчастного по имени Делберт Грейди. Он поселился в комнатах, которые вам предстоит разделить с женой и сыном. С ним была жена и две дочки. У меня были сомнения – во-первых, из-за суровости зимы, а еще из-за того, что семья Грейди целых пять или шесть месяцев будет отрезана от внешнего мира.
– Но ведь это не совсем так, а? Здесь есть телефоны и гражданская радиостанция, наверное, тоже. Потом, в национальном парке «Скалистые горы» есть вертолеты, которые вполне могут сюда долететь, а такая большая площадка, как эта, вместит пару вертушек.
– Не знаю, не знаю, – сказал Уллман. – Передатчик в отеле есть – его вам покажет мистер Уотсон вместе со списком частот, на которых следует выходить в эфир, если понадобится помощь. Телефонные линии между отелем и Сайдвиндером все еще идут поверху и чуть ли не каждую зиму где-нибудь обрываются, а это – минимум три недели, а максимум – полтора месяца. Еще в сарае есть снегоход.
– Ну, тогда вы вовсе не отрезаны от внешнего мира.
Лицо мистера Уллмана приняло страдальческое выражение.
– Предположим, ваш сын или жена поскользнулись на лестнице и раскроили себе череп, мистер Торранс. Сочтете ли вы отель отрезанным в этом случае?
Джек понял, что тот прав. Мчащийся на предельной скорости снегоход может доставить вас в Сайдвиндер за полтора часа… вероятно. Вертолет из Спасательной службы парков может добраться сюда за три часа… при оптимальных условиях. В снежный буран он даже не сумеет подняться. Доехать же на предельно быстро мчащемся снегоходе нечего и надеяться – даже если рискнешь вытащить серьезно пострадавшего человека на двадцать пять градусов ниже нуля или, учитывая холодный ветер, на сорок пять.
– В случае с Грейди, – сказал Уллман, – я рассуждал во многом также, как мистер
Шокли – в вашем случае. Одиночество само по себе может оказаться губительным.
Лучше, если с человеком будут его близкие. Если и случится неприятность,
подумал я, весьма вероятно, это будет не столь серьезно, как проломленный
череп, несчастный случай с электроприборами или какие-нибудь судороги.
Серьезный случай гриппа, воспаление легких, сломанная рука, даже аппендицит –
все это оставляет довольно времени.
Подозреваю, что ничего бы не случилось, если бы Грейди при моем полном
неведении не запасся в избытке дешевым виски и если бы не то любопытное
состояние, которое во время оно называлось «кабинной лихорадкой». Вам знаком
такой термин? – Уллман изобразил слабую покровительственную улыбку, готовый
дать разъяснения, стоит только Джеку признаться в своем невежестве, и Джек
обрадовался, что может быстро и четко ответить.
– Это жаргонный термин, обозначающий клаустрофобическую реакцию, которая проявляется у людей, много времени проведших друг с другом взаперти. Внешне клаустрофобия проявляется как неприязнь к людям, с которыми вас заперли. В крайних случаях могут возникнуть галлюцинации, насилие – такой пустяк, как подгоревший обед или спор, чья очередь мыть посуду, может окончиться убийством.
Уллман, похоже, пришел в сильное замешательство, что страшно обрадовало Джека. Он решил еще чуточку поднажать, но про себя пообещал Венди сохранять спокойствие.
– В этом-то, полагаю, вы и ошиблись. Он причинил им вред?
– Он убил их, мистер Торранс, а потом покончил с собой. Своих девочек он убил топориком, жену застрелил и сам застрелился. У него была сломана нога. Несомненно, он так упился, что упал с лестницы.
Уллман вытянул руки и добродетельно взглянул на Джека.
– У него было высшее образование?
– Собственно говоря, нет, не было, – несколько натянуто сообщил Уллман. – Я полагал, что… э-э… скажем, индивидуум с не слишком богатой фантазией будет менее восприимчив к оцепенению, одиночеству…»
«– В каждом крупном отеле бывают скандалы, – сказал он. – И привидения в каждом крупном отеле имеются. Почему? Ну, черт возьми, люди приезжают, уезжают… Нет-нет, кто-нибудь и даст дуба в номере – сердечный приступ или удар, или еще что. Отели битком набиты суевериями. Никаких тринадцатых этажей и тринадцатых номеров, никаких зеркал на входной двери с изнанки и прочее. Да что там, только в прошлом июле одна дамочка померла тут, у нас. Пришлось Уллману этим заняться и, будьте уверены, он справился. За это-то ему и платят двадцать две штуки в сезон и, хоть я терпеть не могу этого поганца, надо признать, он свое отрабатывает. Кое-кто приезжает просто проблеваться и нанимает парня, вроде Уллмана, убирать за собой. Так и тут. Взять эту бабу – мне ровесница, как отдай, мать ее так! – патлы крашенные докрасна, что твой фонарь над борделем, титьки висят до пупа, потому как никакого лифчика у нее нету, вены на ногах сплошняком, здоровенные, ни дать ни взять карта из атласа дорог, брюлики и на шее, и на руках, и в ушах болтаются. И притащила она с собой парнишку лет семнадцати, никак не больше, оброс до жопы, а ширинка выпирает, как будто он туда комиксов напихал. Ну, пробыли они тут неделю, может, дней десять, и каждый день одна и та же разминка: она с пяти до семи в баре «Колорадо» сосет сладкий джин с водой и мускатом, да так, будто его завтра запретят законом, а он тянет и тянет одну бутылку «Олимпии». Она и шутит, и хохмит по-всякому, и каждый раз, как она чего-нибудь эдакое отмочит, парень скалит зубы, обезьяна хренова, будто эта баба ему к углам рта веревочки попривязывала. Только прошло несколько дней и замечаем мы, что улыбаться ему все трудней и трудней, и бог его знает, о чем ему приходилось думать, чтоб перед сном у него стояло. Ходили они, стало быть, обедать – он-то нормально, а ее качает из стороны в сторону, ясное дело, в жопу пьяная. А парень, как его дамочка не смотрит, то ущипнет официантку, то ей ухмыльнется. Черт, мы даже спорили, на сколько его еще хватит.
Уотсон пожал плечами.
– Потом спускается он однажды вечером, часов в десять, вниз и говорит – дескать, «жена нездорова» – понимай так, опять надралась, как каждый вечер, что они тут были, – и он, мол, едет за таблетками от желудка. И сматывается в маленьком «порше», на котором они вместе приехали. Больше мы его в глаза не видели. На следующее утро она является вниз и пытается дуть в ту же дудку, только чем ближе к вечеру, тем бледнее у нее вид. Мистер Уллман – чистый дипломат – спрашивает, может, ей охота, чтоб он звякнул фараонам, просто на случай, ежели парень попал в небольшую аварию или еще что. Она кидается на него, как кошка – «нет-нет-нет, он отлично водит, я не тревожусь, все нормально, к обеду он вернется». И днем, что-то около трех, отправляется в «Колорадо». В десять тридцать она поднимается к себе в номер и больше мы ее живой не видели.
– Что же случилось?
– Коронер графства говорил, после всего, что дамочка выдула, она заглотила чуть ли не тридцать пилюль для сна. На следующий день объявился муженек – юрист, крупная шишка из Нью-Йорка. Ну и задал же он перцу старине Уллману, чертям в аду жарко стало! «Возбудим дело такое, да возбудим дело сякое, да когда все кончится, вам и пары чистого белья не найти», ну, и все в том же духе. Но, Уллман, паскуда, хорош. Уллман его угомонил. Спросил, наверное, эту шишку, придется ли ему по вкусу, коли про его жену пропечатают все нью-йоркские газеты: «ЖЕНА ИЗВЕСТНОГО НЬЮ-ЙОРКСКОГО ЛЯ-ЛЯ НАЙДЕНА МЕРТВОЙ С ПОЛНЫМ ПУЗОМ СНОТВОРНЫХ ТАБЛЕТОК», после того, как наигралась в кошки-мышки с мальцом, который ей во внуки годится.»
«– И что же происходит? Что-нибудь через неделю эта тупая шлюха, горничная, Делорес Викери ее звать, убирается в номере, где жила та парочка, начинает орать, будто ее режут, и падает замертво. Очухалась она и говорит, дескать, видела она в ванной голую бабу. «А лицо-то все багровое, раздутое – да еще она ухмылялась». Тут Уллман выкинул ее с работы, сунул жалованье за две недели и велел убираться с глаз долой. Я подсчитал, с тех пор, как мой дед открыл этот отель в 1910 году, тут человек сорок-пятьдесят померло.
Он проницательно взглянул на Джека.
– Знаете, как они по большей части отправляются на тот свет? От сердечного приступа или удара, когда трахают свою бабу. Таких старых дураков, что хотят гульнуть под занавес, на курортах пруд пруди. Забираются сюда, в горы, чтоб повоображать будто им снова двадцать. Бывает, случиться иногда неприятность, да только не всем ребятам, что управляли нашем отелем, удавалось скрыть это от газетчиков так же здорово, как Уллману. Так что славу себе «Оверлук» заработал ту еще, будьте спокойны. Провалиться мне, коли у хренова «Билтмора» в Нью-Йорке, ежели расспросить правильных людей, не окажется такая же слава.»
«– Я езжу в «Оверлук» с пятьдесят пятого года, – говорила она улыбающемуся, пожимающему плечами клерку, – и не перестала ездить даже после того, как мой второй муж умер от удара на вашей противной площадке для роке… говорила же ему в тот день: солнце печет слишком сильно!.. но никогда… повторяю: _н_и_к_о_г_д_а_ я не расплачивалась ничем, кроме карточек «Америкэн экспресс». Повторяю…»
«Ему все еще не очень верилось в то, как Уллман объяснил прерывистую
карьеру «Оверлука». Казалось бы, уже одна только живописная местность, где
расположился отель, была залогом непрерывного успеха. В американском обществе –
даже когда этого общества еще не было как такового, – всегда были сливки, и
Джеку казалось, что в своих странствиях они обязательно должны были
останавливаться в «Оверлуке». Даже название звучало должным образом. «Уолдорф»
в мае, «Бар-Харбор Хаус» в июне и июле, «Оверлук» в августе и начале сентября,
а после – Бермуды, Гавана, Рио, все равно. Стопка старых регистрационных книг
только подтвердила его предположения. Нельсон Рокфеллер в пятидесятом. Генри
Форд с семьей в 1927. Джин Харлоу в тридцатом году. Кларк Гейбл с Кэрол
Ломбард. В пятьдесят шестом весь верхний этаж снимает на неделю «Даррил Ф.Цанук
и компания». Деньги должны были катиться по коридору в кассу, как из золотой
жилы. Вероятно, управляющий был из рук вон плох.
Несомненно, здесь была сама история – и не только в газетных заголовках. Она
была погребена в гроссбухах, счетах и квитанциях за обслуживание, хотя это и не
бросалось в глаза. В 1922 г. в десять часов вечера Уоррен Дж.Гардинг заказал
целого лосося и ящик пива. Но с кем он ел и пил? Была ли это партия в покер?
Стратегическое совещание? Что?»
«Он поднял альбом к губам, сдул взлетевшую облачком пыль и раскрыл его. При этом выпала открытка, он поймал ее на полдороге к каменному полу. На красивой кремовой бумаге главенствовало выпуклое изображение «Оверлука», во всех окнах которого горел свет. Лужайку и детскую площадку украшали льющие мягкий свет китайские фонарики. Казалось, можно шагнуть прямо туда, в отель «Оверлук», каким он был тридцать лет назад.
ГОРАС М.ДЕРВЕНТ ПРОСИТ ВАС ДОСТАВИТЬ ЕМУ УДОВОЛЬСТВИЕ И ПРИСУТСТВОВАТЬ НА
БАЛУ-МАСКАРАДЕ В ЧЕСТЬ ТОРЖЕСТВЕННОГО ОТКРЫТИЯ ОТЕЛЯ «ОВЕРЛУК»
ОБЕД БУДЕТ ПОДАН В ВОСЕМЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА МАСКИ СНИМАЮТСЯ В ПОЛНОЧЬ, ТОГДА ЖЕ –
ТАНЦЫ 29 августа 1945 г.
Обед в восемь! Маски снимаются в полночь!
Он просто видел все это: в столовой – богатейшие люди Америки со своими
женщинами. Смокинги и сверкающие крахмальные рубашки; вечерние платья; играет
оркестр; искрятся фужеры на высоких ножках. Звон бокалов, веселое хлопанье
пробок шампанского. Война закончена – или почти закончена. Впереди лежит
будущее – светлое и сияющее. Америка, мировой колосс, наконец, поняла это и
приняла.
А позже, в полночь, крик самого Дервента: «Маски долой! Маски долой!». Лица
открываются и…
Он поднял альбом к губам, сдул взлетевшую облачком пыль и раскрыл его. При этом выпала открытка, он поймал ее на полдороге к каменному полу. На красивой кремовой бумаге главенствовало выпуклое изображение «Оверлука», во всех окнах которого горел свет. Лужайку и детскую площадку украшали льющие мягкий свет китайские фонарики. Казалось, можно шагнуть прямо туда, в отель «Оверлук», каким он был тридцать лет назад.
Спонсор статьи: одесса киев расписание поездов.
www.fanbio.ru