Приднестровье донбасснями не кормят – Газета Коммерсантъ № 9 (7210) от 20.01.2022
В Кишиневе появился главный переговорщик по урегулированию приднестровского конфликта. Новым вице-премьером Молдавии по реинтеграции стал дипломат Олег Серебрян, прежде занимавший пост посла в Германии. Это означает, что после долгой паузы должен возобновиться переговорный процесс. Москва в этом заинтересована: любое движение вперед она сможет использовать как модель для Донбасса и упрек Украине, поскольку в случае с Приднестровьем прямые переговоры сторон, от которых уклоняется Киев, давно стали практикой.
Дипломат Олег Серебрян
Фото: Presedin?ia Republicii Moldova, Presedin?ia Republicii Moldova
Дипломат Олег Серебрян
Фото: Presedin?ia Republicii Moldova, Presedin?ia Republicii Moldova
Переговоры по урегулированию конфликта в Приднестровье могут быть разморожены в ближайшее время. Главное препятствие к этому было устранено 19 января.
В этот день президент страны Майя Санду и премьер Наталья Гаврилица приняли присягу у дипломата Олега Серебряна, который согласился на предложение занять пост вице-премьера республики по реинтеграции. Прежний главный переговорщик Владислав Кульминский подал в отставку в начале ноября. С тех пор власти пытались найти ему замену.
Господин Серебрян с 2015 года работал послом Молдавии в Германии. До этого — во Франции, а еще раньше — с 2005 по 2010 год — был депутатом молдавского парламента. Как политик он придерживался правых взглядов и является сторонником интеграции страны в ЕС. О проблеме Приднестровья Олег Серебрян высказывался как о конфликте, который необходимо урегулировать мирно, через поиск приемлемых решений реинтеграции.
В окончательном разрешении этой проблемы, заявил он 14 января в интервью радиостанции Europa Libera (кишиневский филиал «Радио Свобода» — СМИ признано в России иностранным агентом), прежде всего должен быть заинтересован Кишинев. По его словам, неурегулированный конфликт пусть и нельзя считать непреодолимым препятствием на пути в Евросоюз, но он точно не создает преимуществ в этом процессе.
Молдавские политики новое назначение комментируют по-разному.
Думитру Дьяков, бывший коллега Олега Серебряна по Демпартии (господин Серебрян прекратил членство в ней в 2010 году после назначения послом во Франции), назвал его «прагматичным». «Он и к Москве относится прагматично, и, скажем, к Румынии. Понимает глубинные темы. Мне кажется, что он не будет обострять ситуацию, а будет искать компромиссы. Умный, осторожный, прагматичный, рациональный»,— сказал господин Дьяков. Хотя миссия очень сложная — ему надо дать шанс, считает собеседник “Ъ”. Он отметил, что в силу закрепившегося за Олегом Серебряном имиджа правого политика тот, вероятно, сможет позволить себе большую свободу действий в отношениях с Россией.
Москва, напомним, является страной—гарантом мирного урегулирования приднестровского конфликта и входит в переговорный формат «5+2» (помимо РФ там присутствуют Молдавия и Приднестровье в качестве договаривающихся сторон, ОБСЕ и Украина — как посредники, а также ЕС и США в статусе наблюдателей).
Один из лидеров партии «Гражданский конгресс» Марк Ткачук назначение Олега Серебряна критикует. «Появление Серебряна, известного в качестве рафинированного униониста (сторонника объединения с Молдавии с Румынией.— “Ъ”), вызовет бурю оваций в правом сегменте среди тех, кто заинтересован в объединении с Румынией. Такой переговорщик, я бы хотел ошибиться, это не про приднестровское урегулирование»,— полагает господин Ткачук.
Политик добавил: «Важно понимать, что не существует просто приднестровской проблемы между Кишиневом и Тирасполем, есть вопрос сохранения молдавской государственности и ее независимости. Для кого это не пустые слова — приднестровский вопрос является принципиальным. Для тех, кому независимость не нужна, Приднестровье — чемодан без ручки, от которого надо избавиться и провести границу (с Румынией.— “Ъ”) по Днестру».
В Молдавии действительно неоднозначное отношение к Приднестровью и вопросу урегулирования конфликта. Внушительная часть населения — в основном сторонники евроинтеграции, которых сейчас, согласно последним опросам, в республике больше 60%,— болезненно реагирует на любые переговоры с Тирасполем.
Среди этой части общества распространено мнение, что воссоединение с регионом, население которого настроено пророссийски, создаст проблемы или вовсе поставит крест на евроинтеграционных устремлениях Молдавии и вернет всю страну в сферу влияния Москвы.
Молдавские власти во главе с президентом Майей Санду ориентируются прежде всего на проевропейский электорат, а потому учитывают его настроения. В том числе по этой причине руководство страны не проявляет особого интереса к приднестровской тематике, предпочитая не форсировать переговорный процесс и вообще не проявлять в нем инициативы.
Достаточно сказать, что Кишинев до сих пор не сформулировал собственное видение параметров урегулирования конфликта и не высказывался о том, какой статус мог бы быть предоставлен приднестровскому региону в составе единой Молдавии. Когда в конце минувшего года приднестровский лидер Вадим Красносельский предложил госпоже Санду «решить историческую задачу» и «завершить один из наиболее затянувшихся конфликтов в Восточной Европе», молдавская сторона это предложение проигнорировала.
Впрочем, на момент поступления этого беспрецедентного предложения в Кишиневе не было главного переговорщика. С назначением Олега Серебряна этой проблемы больше нет, и переговоры должны будут возобновиться.
Москва свой интерес к размораживанию переговоров не только не скрывает, а активно подчеркивает. 29 декабря заместитель главы администрации российского президента Дмитрий Козак, курирующий среди прочих молдавское направление, вместе с замминистра иностранных дел РФ Андреем Руденко слетал в Вену, где они провели переговоры со спецпредставителем действующего председателя ОБСЕ Томасом Майером-Хартингом, призвав его побудить Молдавию к участию в переговорах. Дмитрий Козак заявил о поддержке инициативы Тирасполя начать переговоры с Кишиневом. Россия, процитировало чиновника информагентство ТАСС, «выступает за всеобъемлющее мирное политическое урегулирование и завершение конфликта в кратчайшие сроки».
Высказанная тогда позиция не изменилась и сейчас. «Мы приветствуем назначение молдавской стороной своего переговорщика и надеемся на скорейшее возобновление переговоров»,— сказал “Ъ” заместитель главы МИДа Андрей Руденко.
19 января Москву посетила делегация молдавских дипломатов во главе с госсекретарем (статус, равный замминистра) Министерства иностранных дел и евроинтеграции Русланом Болбочаном.
На переговорах в МИД РФ, по данным “Ъ”, российская сторона также дала понять, что переговорный процесс следует как можно скорее вывести из спячки.
Российский интерес среди прочего объясняется тем, что в приднестровском урегулировании давно сложилась практика прямых переговоров Кишинева и Тирасполя в самых разных форматах. Представители конфликтующих сторон не раз встречались в двустороннем формате и на президентском уровне, и на уровне политических представителей. Также Молдавией и Приднестровьем давно созданы рабочие экспертные группы, занимающиеся решением социальных, экономических, логистических и прочих вопросов.
Москва хотела бы, чтобы подобная модель действовала и в процессе разрешения конфликта на востоке Украины: чтобы Киев говорил с Донбассом напрямую. Этого, однако, не происходит — украинские власти настаивают на том, что воюют не с Донецком и Луганском, а с Россией.
Если бы процесс примирения Кишинева и Тирасполя сейчас удалось сдвинуть с мертвой точки, у российской стороны появился бы дополнительный аргумент в пользу того, что Киев должен сесть за стол переговоров с представителями непризнанных Донецкой и Луганской республик.
Владимир Соловьев
Возможна ли реинтеграция Донбасса без выполнения Минских соглашений? / / Независимая газета
В Киеве считают, что реализация документа может привести к радикальным изменениям в Украине
С кем захотят жить эти люди, у которых и дома нет? Фото Reuters
За пять лет противостояния украинское общество и жители неподконтрольных Киеву территорий Донбасса все больше привыкают жить друг без друга. Украина пережила уже несколько электоральных циклов без участия 3–4 млн украинских граждан. В свою очередь, в самопровозглашенных республиках также организована система власти, в работу которой включены сотни людей.
Экономическая, социальная и гуманитарная блокада Киевом неподконтрольных территорий Донбасса привела к тому, что их жители все больше интегрируются в Россию. Учебные программы, хозяйственно‑экономическая деятельность, вопросы безопасности, а с апреля текущего года еще и возможность получить российское гражданство – все это включает людей в российскую жизнь.
Да и сама Украина за прошедшие пять лет решительно изменилась. Значительная часть общества солидаризовалась на основе противостояния России (потеря Крыма и поддержка сепаратистов Донбасса – неиссякаемый источник демонстрации России как врага), чему способствовала массированная антироссийская пропаганда, соответствующую направленность приобрели политические и экономические процессы. До последнего времени все публичное пространство контролировалось, условно говоря, «партией войны». Представить себе реинтеграцию Донбасса в такую Украину практически невозможно. Чтобы реинтеграция стала возможной, обе стороны противостояния должны как‑то адаптироваться к новой реальности.
С приходом к власти Владимира Зеленского ситуация с конфликтом в Донбассе начала меняться. Однако готовности выполнить свою часть политических обязательств новая власть, как и прежняя, не проявляет. Скорее наоборот – ищет способы пересмотреть предусмотренные Минскими соглашениями требования.
Добиться устойчивого мира на востоке Украины без корректировки отношения к происходящему в ключевых странах ЕС, на мой взгляд, нереально. Разумеется, роль США не менее важна. Но, учитывая нарастающую турбулентность американской политики, интерес к Украине в ближайшие годы, возможно, больше будет ограничен ее ролью в войне демократов против Трампа. А в Европе процесс пересмотра отношений с Россией, очевидно, начался, что не может не сказаться на перспективах корректировки еэсовской интерпретации кризиса в Донбассе.
Пока эта интерпретация сводится к требованию, обращенному исключительно к России, выполнить Минские соглашения. Ни о каких требованиях к Украине (не говоря уж о санкциях) до сих пор речи всерьез не шло.
Именно такая интерпретация кризиса европейцами способствовала делегитимации Минского процесса в украинских элитах – как проигравших выборы, так и новых, пришедших на смену Петру Порошенко и Ко.
Критики Минских соглашений утверждают, что их выполнение приведет к радикальному переформатированию Украины как государства, вероятно, к переходу ее к статусу даже не федеративному, а скорее конфедеративному, а также отмене многих законов, корректировке политики памяти, отказу от жесткого антироссийского курса и т.д. И в этом критики, думается, правы. Другой вопрос – хорошо это или плохо, а главное, есть ли у Украины иной путь. Поэтому трудно удивляться сопротивлению, которое вызвали первые робкие шаги команды Зеленского – признание «формулы Штайнмаера» и разведение сил и средств в Золотом.
Не только националисты, но и все решительные противники переформатирования Украины расценили эти действия Зеленского как первый шаг к катастрофе.
Готовы ли европейские элиты, дружно поддержавшие смену власти в 2014‑м, поддержать столь решительный come back?
Напомню, с чего все начиналось.
21 февраля 2014 года при участии министров иностранных дел Германии, Франции и Польши было подписано соглашение между Виктором Януковичем и оппозицией, в котором «подписанты заявляют о намерении создать коалицию и сформировать правительство национального единства в течение ближайших 10 дней» (п. 1). Не успели просохнуть чернила на подписях под этим соглашением, как оппозицией оно было проигнорировано. Уже наутро Верховная рада своим решением отстранила Януковича от власти (Конституция не предусматривала такого способа лишения поста президента), Янукович бежал, и власть в стране перешла под контроль победителей, которые не преминули в тот же день отменить закон, гарантирующий права русскоязычных.
И никакой коалиции: одна часть страны (запад и частично центр) победила другую (юг и восток). Произошло то, что одни называют революцией достоинства, а другие – государственным переворотом.
Через месяц в апреле Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) принимает резолюцию, в которой утверждается, что смена власти произошла «в духе единства и консенсуса», что были «реализованы общие постулаты упомянутого выше соглашения и должным образом соблюдены конституционные принципы». В этом утверждении все – от первого слова до последнего – ложь с далеко идущими последствиями. И, наконец, вишенка на торте: «Ассамблея решительно возражает против любой концепции федерализации Украины и любого давления извне, имеющего целью проведение федерализации в будущем, поскольку это существенно ослабит единство и подорвет стабильность страны».
История не знает сослагательного наклонения, но мне иногда кажется, что если бы кооперативный запад 22 февраля 2014 года потребовал от лидеров оппозиции (в тот момент уже – власти!) вернуться к исполнению соглашения от 21 февраля, предупредив, что отказ повлечет за собой непризнание новой власти и санкции по отношению к ее лидерам, Украина избежала бы потери территорий и войны на востоке.
И даже, возможно, встала бы на путь мягкой федерализации.
Конечно, пять лет назад такое произойти не могло. Европейцы поверили или сделали вид, что поверили, словам Барака Обамы о том, что «экономика России будет разорвана в клочья», а санкции вынудят руководство РФ «вернуться к исполнению норм международного права», ну, к примеру, как строго ему следовало НАТО в Югославии или США, да и Франция и другие цивилизованные страны в Ираке и Ливии.
Позиция лидеров ЕС в отношении к роли Украины тогда мало отличалась от позиции США. ЕС жестко отверг предложение Москвы провести переговоры по зоне свободной торговли (ЗСТ) в формате тройки ЕС–Украина–РФ, как и отверг предложение начать переговоры о ЗСТ между ЕС и Таможенным союзом. Можно приводить еще массу примеров, демонстрирующих игнорирование интересов РФ во всем, что касалось ситуации вокруг кризиса на востоке Украины.
Некоторые признаки корректировки такой позиции появились лишь в этом году.
Об этом говорит и безуспешность попыток вице‑президента США Майкла Пенса уговорить Ангелу Меркель направить в Черное море и Керченский пролив военные корабли (как утверждали источники Bloomberg), и решение ПАСЕ о возврате российской делегации, и, наконец, известное выступление Макрона перед послами, которое некоторые эксперты вообще считают поворотным пунктом в отношениях Европы и РФ в стратегическом плане.
Означает ли все это готовность Эмманюэля Макрона и Меркель настаивать на строгом выполнении буквы и духа Минских соглашений не только Москвы, но и Киева, сказать трудно. Но без этого «нормандский формат» не имеет смысла. Реинтеграция Донбасса в состав Украины если и возможна, то лишь на условиях, прописанных в Комплексе мер, то есть в Украину, которая будет решительно отличаться от той, которая досталась Зеленскому и его команде в наследство от Порошенко. Пусть не одномоментно, но неизбежно.
Молдавский парламент расколола перспектива федерализации страны / СНГ / Независимая газета
Тэги: молдавия, дружба, румыния, гросу, национальная рознь, манкурты, скандал, федерализация, статус, приднестровье
|
Игорь Гросу вспомнил о «манкуртах» и всполошил общество.  Фото со страницы парламента Молдовы в Flickr |
Вице-премьер РМ по реинтеграции Олег Серебрян, ссылаясь на урегулирование приднестровского конфликта и недавние заявления в публичном пространстве о федерализации, заявил, что, пока есть это правительство, федеративная модель не будет принята.
Вице-премьер заметил, что «проблема не в одном слове». «Федерация предполагает изменение способа функционирования государства. Это означало бы, что мы подвергаем сомнению Республику Молдова в целом.
Статус Республики Молдова, способ функционирования не ставится под сомнение. Под знаком вопроса стоит тема статуса региона на востоке Республики Молдова», – сказал чиновник в радиоэфире. Серебрян подчеркнул: «Мы не согласны на дискуссии, выходящие за пределы этого региона». Ни для кого в Кишиневе не стало секретом, что при этом вице-премьер по реинтеграции имел в виду Россию и ее участие в переговорном процессе по урегулированию приднестровского конфликта. Тем более что в последнее время Кишинев высказывает в адрес Москвы немало претензий. В том числе и относительно Приднестровья, нахождения на территории непризнанной республики Оперативной группы российских войск, а также миротворцев РФ.
Возмутителя спокойствия – заместителя главы Бюро по реинтеграции Николая Цвяткова потребовали на ковер в его родной структуре. Бюро заявило, что высказывания его сотрудника относительно урегулирования конфликта в Приднестровье путем федерализации РМ «не отражает официальную точку зрения правительства».
А также, что замглавы Бюро по реинтеграции выступал от своего имени и «должен лично дать разъяснения».
После этого заявления Цвятков выступил с разъяснениями, подчеркнув, что он «не высказывал официальную позицию властей», а «излагал свое видение в качестве эксперта». Но скандал в обществе на этом не прекратился. А произошло следующее.
Выступая на одном из телеканалов, Цвятков заявил, что «реинтеграция страны может быть достигнута только путем федерализации». По его словам, в Молдавии, в условиях присутствия российских войск на левом берегу Днестра, термин «федерализация» приобрел негативную коннотацию, но «на практике федерализация представляет собой распределение полномочий и является политической реальностью»: «Распределение обязанностей будет носить федеративный характер. У нас уже есть один субъект – Гагаузская автономия. Первое видение разрешения конфликтов предусматривало термин «особый статус». Это элемент федеративной организации.
В процессе разрешения конфликтов ключевым элементом является распределение атрибуций. Этот процесс означает федерализацию. Какой будет окончательная модель, пока сложно предсказать», – пояснил Цвятков.
На его высказывание немедленно отреагировал председатель парламента РМ Игорь Гросу.
«Это пример манкурта, «пятой колонны», которая еще, к сожалению, осталась в структурах, – заявил Гросу. – Это как раз контраргумент социалистам, которые ноют из-за того, что мы якобы везде провели кадровые перестановки. Вот остались такие пережитки, которые очень плохо пахнут, делая антигосударственные заявления. Его давно не должно было быть там. Таких типов. Нужно отправить его знаете куда? В Кремль его отправим».
Эту реплику Гросу прокомментировали пользователи социальных сетей.
«Как-то давненько в лексиконе нашего высшего (!) политического руководства не было слышно выражения «манкурт», – пишет бывший депутат Александр Петков.
«И вот услышали», – отметил он.
Экс-депутат, экс-советник президента РМ Марк Ткачук: «Все, что сказал Николай Цвятков про распределение полномочий, – добрая и безопасная, часто повторяемая банальность про приднестровское урегулирование, а не та самая загадочная и страшная «федерализация», которой принято в PAS (правящая партия. – «НГ») друг друга пугать». «Впрочем, я давно понял, что это за страшная федерализация, которой наши условно правые пользуются, как мемом наивысшего политического грехопадения. Нет, это не двухпалатный парламент, это не право вето у Приднестровья, это не вечное российское военное присутствие. Все проще. Знаете, какое слово всегда избегает произносить Санду, когда вспоминает про возможное приднестровское урегулирование? Она никогда не употребляет слово «статус» Приднестровья», – отметил Ткачук.
«Оттого, что для нее, как, впрочем, и для Игоря Гросу, любой статус для Приднестровья – это и есть та самая недопустимая, невозможная, антинародная федерализация.
То есть статус – зло. А вместе с ним и возможное урегулирование на основе статуса – это федерализация, а значит, зло и измена», – пояснил молдавский политик. При этом он напомнил, что в РМ существует закон «Об основных принципах статуса Приднестровья», одним из авторов которого является действующий вице-премьер Олег Серебрян.
Директор Института дипломатических, политических исследований и вопросов безопасности, бывший замминистра иностранных дел РМ Валерий Осталеп отметил, что председатель парламента допустил в публичном комментарии по поводу замдиректора Бюро по реинтеграции «элементы hate speech (язык вражды, риторика ненависти). По мнению Осталепа, свою позицию по этому поводу должны высказать Еврокомиссия, Совет Европы и ОБСЕ – сквозь призму соблюдения в РМ, являющейся кандидатом на вступление в ЕС, европейских ценностей и идеалов. «Каждый член PAS, и особенно депутаты, должен определиться и дать этому политическую оценку», – высказал Осталеп мнение в своем Telegram-канале.
«Заявления спикера Гросу (бывшего члена Amnesty International Moldova) относительно высказывания Цвяткова не должны превращаться в кампанию дискриминации по национальному признаку. Заявления типа «манкурт», с которыми спикер парламента обрушился на замглавы Бюро по политической реинтеграции Николая Цвяткова, с призывом отправить его в Москву разжигают ненависть и противоречат национальному законодательству в сфере недискриминации», – сделал вывод политолог Дионис Чинуша. При этом он добавил: «Ситуацию в стране легко можно взорвать, если Гросу и иже с ним будут цепляться за этничность».
Напомним, что слово «манкурты» было в ходу в Молдавии в конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века. Тогда манкуртами называли русских и других представителей нетитульной нации. После чего последовал поход молдавских волонтеров на юг страны, населенный гагаузами. Кровопролитие удалось предотвратить после того, как дорогу вооруженным молдавским добровольцам преградили танки тогда еще советской армии.
А вооруженный конфликт в Приднестровье не удалось предотвратить, но в 1992 году в район боевых действий вошли миротворцы РФ, и война на Днестре была остановлена. Это все хорошо помнят в Молдавии. Отсюда и реакция ряда политиков и экспертов на слова председателя парламента в адрес представителя национальных меньшинств. Однако это не первое действие, направленное на осложнение межнациональных отношений.
Накануне парламент одобрил в первом чтении проект нового Избирательного кодекса. В нем предусматривается печатание избирательных бюллетеней только на румынском языке. Ранее бюллетени печатались на румынском и русском языках, поскольку половина страны – это русскоговорящие. Приднестровье в голосовании в Молдавии не участвует. В Гагаузской автономии всегда использовали во время выборов гагаузский, молдавский и русский языки. Теперь гагаузам запретят использовать русский. К тому же по новому Избирательному кодексу в автономии не будет своей избирательной комиссии, там будет работать окружная комиссия, назначаемая Кишиневом.
Народное собрание Гагаузии уже высказало свой протест в связи с этим, предупредив молдавские власти о том, что вообще могут игнорировать выборы парламента и президента РМ.
Как тюрьма меняет людей — BBC Future
Загрузка
Криминальные мифы | Психология
Как тюрьма меняет людей
(Изображение предоставлено Alamy)
Кристиан Джарретт, 1 мая 2018 г.
Более длительные и суровые тюремные сроки могут означать, что личности заключенных изменятся таким образом, что их реинтеграция будет затруднена, считает Кристиан Джарретт.
День за днем, год за годом представьте, что у вас нет места, которое можно было бы назвать своим, нет выбора, с кем быть, что есть и куда идти. Повсюду угроза и подозрение. Любовь или даже нежное человеческое прикосновение может быть трудно найти. Вы отделены от семьи и друзей.
Если они хотят справиться, у заключенных, заключенных в такие условия, нет другого выбора, кроме как измениться и адаптироваться.
Это особенно верно для тех, кто приговорен к длительным срокам заключения: в Англии и Уэльсе около 43 % приговоров теперь длятся более четырех лет.
В отчете о психологическом воздействии тюремного заключения для правительства США социальный психолог Крейг Хейни (который сотрудничал с Филипом Зимбардо в печально известном Стэнфордском тюремном эксперименте) был откровенен: «немногие люди полностью не изменились или не пострадали от [тюрьмы] опыт».
Вам также может понравиться:
• Проблема с тюрьмой, которая часто игнорируется
• Почему голландское преступление по -разному
• , когда индивидуальность уходит от BAD 9003
40025 • . с сотнями заключенных исследователи Института криминологии Кембриджского университета пошли еще дальше, заявив, что длительное заключение «меняет людей до основания». Или, говоря резкими словами давно отбывающего наказание заключенного, опрошенного для исследования, опубликованного в 19-м80-е годы, после тюремного заключения «ты уже не тот».
Реинтеграция в общество может быть затруднена после длительного тюремного заключения. Но недавние исследования показали, что на самом деле, несмотря на относительную стабильность, наши привычки мышления, поведения и эмоций меняются значительными и последовательными способами, особенно в ответ на разные роли, которые мы принимаем на протяжении жизни. Таким образом, время, проведенное в качестве заключенного в строго структурированной, но социально опасной среде, почти неизбежно приведет к значительным изменениям личности.
В частности, тех, кто заботится о благополучии заключенных и о том, как реабилитировать бывших заключенных, беспокоит то, что эти изменения личности, хотя они и могут помочь заключенному пережить свое тюремное заключение, являются контрпродуктивными для их жизни после освобождения.
Ключевые особенности тюремной среды, которые могут привести к изменению личности, включают хроническую потерю свободы выбора, отсутствие уединения, ежедневную стигматизацию, частый страх, необходимость носить постоянную маску неуязвимости и эмоциональной уравновешенности (во избежание эксплуатации со стороны другие), и требование изо дня в день следовать навязанным извне строгим правилам и распорядку.
«Тюремное заключение»
Удивительно мало исследований того, как эти хронические особенности среды могут изменить личность заключенных с точки зрения модели личности «Большой пятерки», которая доминирует в большинстве современных исследований общего, нетюремного населения (на основе ключевых черт, таких как экстраверсия и добросовестность).
Заключенные адаптируются к окружающей среде после длительного тюремного заключения. (Изображение предоставлено Getty Images) Это способствует возникновению своеобразного «посттюремного синдрома» после освобождения.
Рассмотрим результаты «подробных интервью с 25 бывшими «пожизненно заключенными» (включая двух женщин) в Бостоне, которые отсидели в тюрьме в среднем 19 лет. Анализируя их рассказы, психолог Марике Лиема и криминолог Маартен Кунст обнаружили, что у бывших заключенных развились «институционализированные черты личности», в том числе «недоверие к другим, трудности во взаимоотношениях [и] затрудненное принятие решений».
Один 42-летний мужчина, бывший заключенный, сказал: «Я [до сих пор] веду себя так, как будто я все еще в тюрьме, и я имею в виду, что ты [не] выключатель света или водопроводный кран. Вы не можете просто что-то выключить. Когда ты что-то делал какое-то время… это становится частью тебя».
Изменение личности, которое больше всего преобладало в их рассказах, заключалось в неспособности доверять другим — своего рода вечная паранойя. «Нельзя никому доверять в этом заведении, — сказал другой из опрошенных, которому сейчас 52 года. — У меня проблемы с доверием, я просто никому не доверяю».
Интервью с сотнями британских заключенных, проведенные Сьюзи Халли и ее коллегами из Института криминологии, нарисовали аналогичную картину. «Многие… рассказали нам, что претерпели значительные, а иногда и массовые личностные изменения», — писали исследователи в 2015 году9.0003
Тюрьма может «стать частью вас», сказал один заключенный (Фото: Getty Images)
Заключенные описывали процесс «эмоционального онемения».
«Это закаляет тебя. Это делает вас немного более отдаленным», — сказал один из них, объясняя, как люди в тюрьме намеренно скрывают и подавляют свои эмоции. «Это то, кем вы становитесь, и если вы ожесточены в начале, то вы становитесь еще жестче, вы становитесь еще холоднее, вы становитесь более отстраненными». Другой заключенный заявил: «Это… Я, типа, больше не испытываю чувств к людям».
С точки зрения личностных черт Большой пятерки, это можно было бы охарактеризовать как форму чрезвычайно низкого невротизма (или высокой эмоциональной стабильности или уравновешенности) в сочетании с низкой экстраверсией и низкой уступчивостью – другими словами, не идеальный сдвиг личности для вернуться во внешний мир.
Это, безусловно, забота Халли и ее коллег. «По мере того, как заключенный, отбывающий длительный срок, «адаптируется» — в истинном смысле этого слова — к императивам длительного заключения, он или она становятся более эмоционально отстраненными, более самоизолированными, более социально замкнутыми и, возможно, менее хорошо подходит для жизни после освобождения», — предупреждали они.
В исследованиях, основанных на опросах, до сих пор участвовали заключенные с длительным сроком заключения, которые находились в заключении в течение многих лет. Но исследовательская работа, опубликованная в феврале 2018 года, использовала нейропсихологические тесты, чтобы показать, что даже короткое пребывание в тюрьме влияет на личность.
Криминальные мифы
Специальный сериал о факторах, влияющих на преступность
В то время, когда количество тюрем во всем мире растет, BBC Future исследует несколько неправильных представлений о преступниках и преступности.
Если некоторые из наших представлений о преступниках неверны, это имеет долгосрочные последствия как во время заключения, так и после их возвращения в общество.
Если вам нравится эта история, взгляните на другие части из нашей серии «Мифы о преступниках», в том числе: «Взаперти и уязвимы: когда в тюрьме становится только хуже».
Исследователи под руководством Джесси Мейерса из Свободного университета Амстердама проверили 37 заключенных дважды с интервалом в три месяца.
Во втором тесте они показали повышенную импульсивность и худший контроль внимания. Такие когнитивные изменения могут указывать на то, что их добросовестность — черта, связанная с самодисциплиной, упорядоченностью и честолюбием — ухудшилась.
Время, проведенное в тюрьме, может привести к повышенной импульсивности и ухудшению контроля над вниманием. (Фото: Alamy)
Исследователи считают, что наблюдаемые ими изменения, вероятно, связаны с бедной тюремной средой, в том числе с отсутствием когнитивных проблем и потерей самостоятельности. «Это важный и социально значимый вывод, — заключили они, — поскольку освобожденные заключенные могут быть менее способны вести законную жизнь, чем они были до заключения».
Однако другие находки вселяют надежду. В другой недавней статье — одной из немногих, в которых модель «Большой пятерки» применялась к изменению личности заключенных, – исследователи сравнили личностные профили заключенных строгого режима в Швеции с различными контрольными группами, включая студентов колледжей и тюремных охранников.
Они обнаружили, что, хотя у заключенных были более низкие баллы по экстраверсии, открытости и покладистости, как и следовало ожидать, они на самом деле набрали более высокие баллы по добросовестности, особенно по «подчертам» упорядоченности и самодисциплины.
Исследователи во главе с Йоханной Маше-Но из Кристианстадского университета не считают, что это было связано с эффектом социальной желательности, поскольку заключенные пытались произвести хорошее впечатление на команду, задающую им вопросы, потому что результаты были конфиденциальными и заключенные нелестно описывали себя в других чертах, таких как покладистость.
Вместо этого исследователи считают, что их результаты могут отражать форму положительной адаптации личности к ситуации в тюрьме: «Среда в тюрьме очень строгая в отношении как правил, так и норм, а личное пространство ограничено», — заключили они. «Такая среда требует от сокамерников соблюдения порядка, чтобы избежать как формального наказания, так и негативных действий со стороны сокамерников».
Другими словами, добросовестность может помочь избежать неприятностей.
Одна группа голландских заключенных продемонстрировала улучшение своих способностей к пространственному планированию (Источник: Мелисса Хогенбум) также продемонстрировали улучшение своих способностей к пространственному планированию, что можно было рассматривать как связанное с упорядоченностью (Мейерс и его коллеги не слишком придавали значения этому улучшению, поскольку они сказали, что заключенные могли просто получить более высокие баллы на тесте во второй раз). потому что у них было больше практики в этом). Другая возможность заключается в том, что высокая сознательность шведских заключенных характерна для пенитенциарной системы их страны, где лечению и реабилитации уделяется большее внимание, чем во многих других странах.
Также вселяют надежду и в какой-то мере согласуются со шведскими выводами два недавних исследования с участием заключенных, играющих в финансовые игры, которые часто используются для изучения сотрудничества, принятия рисков и наказания (одна из игр называется «Дилемма заключенного»).
Они показали, что заключенные проявляли нормальный или даже повышенный уровень сотрудничества.
Полученные результаты имеют значение для дебатов о реинтеграции преступников в общество, говорит
Сигбьерн Биркеланд из Норвежской школы экономики NHH, который провел одно из таких исследований вместе с коллегами. «Распространенное мнение… заключается в том, что преступники — это плохие парни, у которых отсутствует просоциальная мотивация, и это восприятие потенциально может быть использовано для оправдания суровых приговоров преступникам», — написали они. Их результаты показывают, по их словам, что преступники могут быть «столь же социально мотивированными, как и население в целом».
По мере того, как растет понимание того, что личность податлива, мы надеемся, что это приведет к более активным усилиям по изучению того, как тюремная среда может формировать характер заключенного. Это явно могло повлиять на их возвращение в общество.
Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что чем дольше и суровее тюремное заключение, тем больше вероятность изменения личности заключенных.
На данный момент имеющиеся у нас данные свидетельствуют о том, что тюремная жизнь приводит к изменениям личности, которые могут препятствовать реабилитации и реинтеграции человека. В какой-то степени это может быть неизбежным, учитывая потерю частной жизни и свободы.
Тем не менее, результаты исследований, касающихся сознательности и сотрудничества заключенных, показывают, что надежда еще не потеряна, и они подчеркивают потенциальные цели для реабилитационных программ.
Это не просто абстрактные вопросы, волнующие ученых: они имеют глубокое значение для того, как мы, как общество, хотим поступать с теми, кто нарушает наши законы. Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что чем дольше и суровее тюремное заключение — с точки зрения меньшей свободы, выбора и возможностей для безопасных, значимых отношений, — тем больше вероятность того, что личности заключенных будут изменены таким образом, что их реинтеграция будет затруднена и это повысит риск для них. за повторное преступление.
В конце концов общество может оказаться перед выбором. Мы можем наказывать преступников более сурово и рисковать изменить их к худшему, или мы можем разработать правила вынесения приговоров и тюрьмы таким образом, чтобы помочь преступникам перевоспитаться и измениться к лучшему.
—
Доктор Кристиан Джарретт редактирует блог Британского психологического общества Research Digest . Его следующая книга «Персонология» выйдет в 2019 году..
Присоединяйтесь к более чем 800 000 поклонников Future, поставив нам лайк в Facebook или подпишитесь на нас в Twitter .
Если вам понравилась эта история, подпишитесь на еженедельную рассылку новостей bbc.com под названием «Если вы прочитаете только 6 вещей на этой неделе». Подборка историй из BBC Future, Culture, Capital и Travel, доставляемая на ваш почтовый ящик каждую пятницу.
Реинтеграция бывших комбатантов | Africa Renewal
Хайя Шериф хочет стать фермером. Как и несколько сотен других бывших солдат на сельскохозяйственном полигоне Дюпор-Роуд на окраине Монровии, столицы Либерии, она надеется получить участок земли, на котором она сможет выращивать рис и овощи и, возможно, разводить коз, кур или свиней.
Всего пару лет назад г-жа Шериф была добровольцем в проправительственном ополчении во время недавней гражданской войны в стране, рассказала она Обновление Африки . Но теперь она осваивает новые навыки вместе с бывшими повстанцами, с которыми когда-то сражалась. Бенефициар операции по разоружению и демобилизации, проведенной Миссией ООН в Либерии (МООНЛ), она только что закончила восьмимесячный курс реинтеграции, проводимый местной организацией гражданского общества, Ассоциацией помощи в целях развития.
Надежды мисс Шериф такие же, как у сотен тысяч бывших комбатантов по всей Африке. По мере увеличения числа мирных соглашений все больше и больше бывших солдат и повстанцев принимают участие в программах разоружения, демобилизации и реинтеграции — «РДР», как обычно называют этот процесс.
Они не хотели бы ничего лучше, чем оставить позади насилие. Они хотят построить новую, продуктивную жизнь для себя, своих семей и своих сообществ.
Для многих отказ от оружия был легким первым шагом. Так покидала их военная фракция. Успешно вернуться к гражданской жизни — в странах, все еще страдающих от политических, экономических и социальных последствий войны — может быть не так просто. Программы РДР в Африке показывают, что реинтеграция — сложный и длительный процесс. Это чревато трудностями и зависит от успеха более широких усилий по восстановлению экономики и политическому примирению.
Застрял в подвешенном состоянии
В соседней Сьерра-Леоне, где в 2001 году закончилась десятилетняя гражданская война, десятки тысяч бывших боевиков уже перешли к гражданской жизни и работают плотниками, фермерами какао, мелкими торговцами и электриками.
Но безработица остается очень высокой, особенно среди молодежи. Школьная система страны все еще пытается восстановиться.
В результате, некоторые бывшие боевики застряли в подвешенном состоянии:
Разоружение в Бурунди: С появлением новых мирных пактов по всей Африке демобилизуются сотни тысяч бойцов.
Фото: ООН/Мартин Перре
- Момох Корома, похищенный членами Объединенного революционного фронта (ОРФ) в возрасте 16 лет, после демобилизации прошел два месяца профессионального обучения в качестве автомеханика. Сейчас он «ничего не делает», говорит он.
- Абдул Камара — когда-то известный как «Черный Иисус» за свои военные подвиги в Революционном совете вооруженных сил (РСВС) — прошел трехмесячное обучение электрику и теперь перебивается случайными заработками.
- Мохамед Карим Кану, похищенный 10 лет назад РСВС в возрасте 11 лет, просто хочет вернуться в школу. Но местонахождение его семьи неизвестно, а у неправительственной организации, в которую он был направлен после демобилизации, не было денег, чтобы помочь ему. Так что он не учится в школе и выживает за счет «попрошайничества по соседству».
Эти молодые люди, как и четверо других безработных бывших комбатантов, встретившихся с Africa Renewal во Фритауне, не выразили желания снова взять в руки оружие. Но без средств к существованию или прочных связей с местными сообществами многие молодые сьерра-леонцы, подобные им, могут стать жертвами вербовки преступными группировками или будущими вооруженными группировками. «Если то, что происходит сейчас, продолжится, Сьерра-Леоне ждет еще один конец света», — отмечает г-н Ибрагим Бангура, сотрудник по защите детей из местной группы гражданского общества, Инициатива по постконфликтной реинтеграции в целях развития и расширения прав и возможностей (ПРАЙД), которая пытается в помощь юношам.
Новый этап
Вопрос о том, как улучшить программы РДР в Африке, был центральным вопросом, занимавшим умы участников конференции во Фритауне 21-23 июня. «Без всеобъемлющей программы РДР перспективы долгосрочной стабильности останутся туманными», — заявил президент Сьерра-Леоне Ахмад Теджан Кабба на открытии Конференции по разоружению, демобилизации, реинтеграции и стабильности в Африке.
«Все постконфликтные программы — будь то политические, социальные или экономические — зависят от РДР и того, как люди оценивают ее успех».
Встреча была организована правительством Сьерра-Леоне и Управлением Специального советника ООН по Африке (OSAA). В нем приняли участие эксперты по РДР и заинтересованные стороны из 15 африканских стран, а также ряда организаций ООН, доноров и других международных агентств. Они поделились опытом и идеями о том, как улучшить структуру и функционирование таких программ. Они согласились с тем, что сейчас усилия по РДР вступают в «новую фазу», когда мандаты должны быть определены более точно, а точки зрения африканских практиков и бенефициариев должны быть более важными.
Среди многих других рекомендаций участники указали на необходимость:
- Четкого положения о РДР в мирных соглашениях
- Удовлетворение особых потребностей женщин, бывших комбатантов (см. стр. 17)
- Улучшение координации между правительствами и миротворческими силами в соседних странах для борьбы с трансграничным перемещением боевиков и оружия
- Больше внимания сбору стрелкового оружия после завершения официальных операций по разоружению
- Улучшение координации между международными партнерами, чтобы помочь нарастить национальный потенциал РДР и обеспечить более гибкое и своевременное финансирование.
Участники считали, что, хотя еще есть возможности для улучшения на этапах разоружения и демобилизации, больше внимания, энергии и ресурсов следует направить конкретно на реинтеграцию. РДР должен быть не просто «DD плюс R» с реинтеграцией в последнюю очередь, а непрерывным интегрированным процессом, утверждал г-н Фрэнсис Кай-Кай, возглавлявший национальный комитет Сьерра-Леоне по РДР. «Вы сосредотачиваетесь не только на людях и оружии, но и на их будущем».
Реинтеграция должна занимать более важное место, отчасти потому, что успешное включение бывших комбатантов в гражданское общество занимает больше времени, чем их разоружение и демобилизация. Кроме того, ДД может быть профинансирована относительно быстро, когда задействована миротворческая миссия ООН, за счет бюджета операций ООН по поддержанию мира. Но реинтеграция, как правило, зависит от добровольных взносов различных многосторонних, двусторонних и национальных учреждений, которые часто плохо координируются и требуют времени, чтобы начать работу.
В результате финансирование часто было недостаточным или задерживалось, что приводило к упущениям в профессиональной подготовке и распространяло разочарование среди бывших комбатантов.
Есть еще одно препятствие для финансирования РДР: некоторые донорские агентства и группы гражданского общества неохотно помогают тем, у кого есть оружие. Они обеспокоены тем, что такая помощь может рассматриваться как «вознаграждение» виновных в насилии. Однако, как заявил г-н Бенгт Люнгрен из Программы развития ООН (ПРООН) в Сьерра-Леоне, потенциальным спонсорам важно понимать, что «большинство комбатантов также являются жертвами», особенно молодые бойцы, которых «неправомерно использовали» политические вдохновители насилие.
Бывшие боевики учатся шитью одежды в Либерии: Новые навыки необходимы для возвращения к гражданской жизни.
Фотография: UN Africa Renewal / Ernest Harsch
Вариации на тему
Обсуждения во Фритауне выявили большие различия в опыте РДР в Африке.
На относительную легкость и успех таких операций сильно повлиял характер мирного урегулирования, «политическая воля» его подписантов и возможности правительства, ООН и других институтов.
В некоторых странах, особенно там, где задействованы только регулярные армии, демобилизация прошла относительно просто. В Эритрее, например, 100 000 военнослужащих были демобилизованы после заключения мирного соглашения с соседней Эфиопией в декабре 2000 года. Социальная реинтеграция этих солдат прошла довольно гладко, отчасти потому, что большинство эритрейцев считают их «национальными героями», как объяснил г-н Калеаб Хайле из комиссия по демобилизации и реинтеграции страны.
Динамика отличается, когда противоборствующие армии противостоят друг другу в пределах одной страны. Там задача заключалась в том, чтобы отвлечь солдат от войны и заняться мирной политической деятельностью. В Мозамбик , часто упоминаемый как ранний успех ГДР, правительство и повстанческое Мозамбикское национальное сопротивление (Ренамо) подписали мирное соглашение в 1992 году.
Ренамо демобилизовалось и впоследствии приняло участие в национальных выборах.
В Сьерра-Леоне повстанческий ОРФ изначально не соблюдал мирные соглашения, которые он подписал, поэтому немногие приняли участие в РДР в 1990-х годах. Но после того, как группа потерпела серьезные военные поражения, повстанцы согласились разоружиться. Опрос 1000 бывших комбатантов, проведенный в 2004 году американскими исследователями, работающими с PRIDE, не выявил поддержки возобновления вооруженных действий, в том числе среди бывших бойцов ОРФ. Хотя многие выражали недовольство условиями в Сьерра-Леоне, подавляющее большинство считало свои фракции «организациями из прошлого».
Ангола пережила аналогичную эволюцию. После полутора десятилетий гражданской войны в 1991 году было подписано мирное соглашение. Но фактически демобилизовалась лишь небольшая часть повстанцев УНИТА, и боевые действия возобновились. В конце концов ангольская армия добилась крупных успехов, кульминацией которых в феврале 2002 г.
стала смерть лидера УНИТА. Это открыло путь к новому соглашению, и в течение восьми месяцев основная часть УНИТА была демобилизована, а некоторые войска были включены в регулярную армию.
В Либерия , после провала многочисленных предыдущих соглашений, дорога к миру была открыта, когда президент Чарльз Тейлор согласился покинуть страну в 2003 году. Было создано коалиционное правительство, в которое вошли представители партии г-на Тейлора и двух повстанческих группировок. . Миротворческая миссия ООН, МООНЛ, наблюдала за разоружением и демобилизацией, которая завершилась в декабре 2004 года.
На конференции во Фритауне г-н Мозес Джарбо, исполнительный директор национальной комиссии РДР Либерии, обвинил ООН в маргинализации национального правительства. В то время как многие другие участники согласились с тем, что процессы РДР в целом должны пытаться отражать большую национальную «причастность», они также понимали, что потенциал и доверие к правительству могут быть решающим фактором.
По словам г-на Чарльза Аходо, советника ПРООН по РДР с опытом работы в обеих странах, «в Сьерра-Леоне у вас было законное правительство на местах. Это поставило правительство в очень сильную позицию, где оно могло сотрудничать с Организацией Объединенных Наций в осуществлении этого процесса». Однако в Либерии правительство является неизбираемым переходным образованием, ожидающим прихода к власти избранного правительства, вероятно, в январе 2006 года. Поэтому оно имеет ограниченную легитимность. Кроме того, из-за капризности правительства, сказал г-н Аходо Africa Renewal , «ей не хватило политической воли для управления процессом РДР». Поэтому Совет Безопасности ООН «в своей мудрости» дал МООНЛ главный мандат на осуществление РДР.
Синдром «Плана Б»
Мирное урегулирование в некоторых странах не было окончательным или всеобъемлющим, а некоторые группы не желали полностью отказываться от варианта вооруженной борьбы.
Зимбабве Генерал Сибусисо Мойо из , ныне в отставке, напомнил, что 25 лет назад по мирному соглашению зимбабвийские националистические движения, борющиеся с родезийским режимом белого меньшинства, согласились демобилизоваться и принять участие в национальных выборах.
Но они не полностью доверяли исходу. Поэтому они держали определенные контингенты и тяжелое вооружение в резерве, «план Б» на случай возобновления войны. Участники конференции во Фритауне признали, что синдром «Плана Б» распространен в Африке.
«Все постконфликтные программы — будь то политические, социальные или экономические — зависят от РДР и от того, как люди оценивают ее успех».— Президент Ахмад Теджан Кабба, Сьерра-Леоне
В Кот-д’Ивуар правительство и повстанческие группировки подписали мирное соглашение в 2003 году, но они были настолько недоверчивы друг к другу, что РДР даже не началась.
В Демократической Республике Конго (ДРК), объясняет г-н Даниэль Кавата, национальный координатор комиссии ГДР, около 10 вооруженных групп подписали 1999 мирного соглашения, по которому было создано переходное коалиционное правительство. Несколько групп ополченцев, базирующихся в основном в районе Итури, не подписали соглашение, но тем не менее 14 000 ополченцев Итури присоединились к процессу разоружения.
Мирные усилия Бурунди также отличались «поэтапным» подходом, отмечает г-н Исайе Нибизи, глава национальной комиссии по демобилизации и реинтеграции. В мирном соглашении 2000 г. участвовали в основном политические партии, в то время как большинство — но не все — повстанческие группировки начали подписывать его лишь три года спустя. Формальная РДР началась в декабре 2004 г. с целью демобилизации 85 000 боевиков к 2008 г. К июню 2005 г. было демобилизовано около 10 000 человек. Есть надежда, что по крайней мере некоторые из последних неподписавшихся также согласятся на демобилизацию после победы на выборах в августе 2005 года крупнейшей бывшей повстанческой группировки и вступления на пост президента ее лидера г-на Пьера Нкурунзизы.
Правосудие сейчас или позже?
В ходе нескольких войн в Африке некоторые группировки несли ответственность за ужасающие зверства против мирных жителей. В Руанде, Сьерра-Леоне и других странах ряд подозреваемых в совершении военных преступлений предстали перед местными судами или международными трибуналами.
Но если большое количество командиров и рядовых солдат считают, что их немедленно арестуют, они могут просто решить оставить свое оружие.
Таким образом, мирные соглашения обычно включают положения об амнистии в качестве стимула для присоединения к мирному процессу. 1992 мирного соглашения в Мозамбике, например, предусматривала полную амнистию для всех и всех сторон.
Мирное соглашение 1999 года в Сьерра-Леоне включало аналогичную общую амнистию. Но, учитывая масштаб военных преступлений, ООН заявила, что не будет связана положением об амнистии. Впоследствии при поддержке ООН был создан Специальный суд по Сьерра-Леоне, который судил тех, кто несет «самую большую ответственность» за нарушения международных законов в области прав человека, включая лидеров различных вооруженных группировок. Суд также предъявил обвинение бывшему президенту Либерии Тейлору за его роль в поддержке ОРФ.
В Уганда комиссия по амнистии распространяет иммунитет от судебного преследования на любого повстанца, который соглашается демобилизоваться и реинтегрироваться.
Судья Петр Онега, глава комиссии, отмечает, что большинство этих бойцов изначально были похищены в детстве повстанческой Армией сопротивления Господа (ЛРА). Международный уголовный суд в Гааге начал расследование военных преступлений ЛРА. Но местные жители отправили делегацию в Гаагу, чтобы доказать, что такие действия сейчас могут помешать нынешним мирным усилиям Уганды, включая возвращение их детей. Замечает судья Онега: «Люди говорят: сейчас не время говорить о справедливости».
По мнению г-на Каваты из конголезской комиссии ГДР, решение состоит в том, чтобы отделить самых злостных преступников от массы боевиков. «Во время разоружения мы не оставляем без внимания тяжелые случаи», — сказал он Africa Renewal . «Если они были замешаны в тяжелом криминальном бизнесе, то их нужно арестовывать». Но основная часть проходит через демобилизационный процесс. Если кто-то из них был причастен к злоупотреблениям, «мы оставляем эти дела на потом», — говорит он. Если сразу арестовать слишком многих, «мы теряем возможность демобилизовать целую кучу».
При тщательном подходе сочетание выборочного судебного преследования с неприкосновенностью большинства рядовых бойцов может в конечном итоге победить скептиков среди бывших бойцов. Опрос бывших бойцов ОРФ в городе Макени в Сьерра-Леоне показал, что многие хотели, чтобы их бывшие командиры были привлечены к ответственности, и верили, что Специальный суд восстановит правосудие.
Денежные средства, навыки, инструменты
Некоторые мирные соглашения включают положения о включении части бывших противников в реструктурированные вооруженные силы. Другие бывшие боевики просто идут домой, сдав оружие и форму, особенно если их ждут семьи, фермы и занятия. Например, г-н Антониу Гаспар, демобилизовавшийся из мозамбикской правительственной армии в начале 1990-х, имел высшее образование и без труда смог найти преподавательскую должность в Центре стратегических и международных исследований страны.
Но большинству его армейских коллег, сказал г-н Гаспар Africa Renewal , пришлось гораздо труднее.
Они были более типичны для демобилизованных бывших комбатантов Африки, с ограниченным образованием и небольшими навыками, кроме боевых. Для них наиболее привлекательным стимулом для участия в РДР является возможность получить ощутимую помощь в переходе к гражданской жизни: несколько месяцев денежных выплат, обучение в школе, возможность освоить новые профессиональные навыки и начать работу. комплекты для сельского хозяйства или малого бизнеса.
В Либерии около 40% демобилизованных боевиков заявили, что хотят вернуться в школу. Большинство остальных отдали предпочтение профессиональному обучению, при этом наиболее популярным выбором среди мужчин была автомеханика, а среди женщин – портняжное дело.
Для тех бывших боевиков, которым удалось закончить школу или пройти профессиональную подготовку, будущее не обязательно гарантировано. Будут ли рабочие места или другие возможности для заработка?
Около 300 бывших комбатантов посещают ежедневные занятия в Центре индустриализации возможностей Либерии (LOIC) в Синкоре, Монровия.
Во время визита в конце июня проводились занятия по пошиву одежды, сантехнике и деревообработке. Студенты-электрики были заняты сдачей экзамена. Центр также предлагает курсы по управлению малым бизнесом, в то время как шесть других центров LOIC в сельских округах специализируются на сельском хозяйстве еще для 1000 студентов.
«Поскольку многие из них не умеют читать и писать, — объясняет г-н Джордж Кпавулу, национальный исполнительный директор LOIC, — мы также обучаем их счету и грамоте до получения профессионального образования». Кроме того, по его словам, консультанты готовы помочь с проблемами, связанными с военной травмой.
Г-н Соломон Кинг, директор LOIC, отмечает, что среди студентов есть бывшие члены всех основных враждующих фракций, но им рекомендуется забыть прошлые привязанности и сосредоточиться на совместной работе. «Они прекрасно ладят. Это молодые либерийцы с надеждой на будущее».
«Очень быстрый темп»
Тем, кто проходит курсы LOIC, повезло.
Пока проектов реинтеграции на всех желающих не хватает.
По словам г-на Нисара Малика из Отдела специальных операций МООНЛ, нехватка обусловлена масштабами и скоростью демобилизации. Первоначально планировщики РДР ожидали всего около 38 000 боевиков, и финансирование реинтеграции и реабилитации (RR) было согласовано с донорами соответственно. Но эта цифра оказалась весьма неточной. «Лидеры фракций, — сказал г-н Малик, — не представили реалистичных списков». Поэтому, когда число в конечном итоге увеличилось до более чем 100 000, денег сразу не хватило. «Программа DD прошла очень быстро, — заключил г-н Малик, — а RR была очень медленной».
Г-н Аходо, советник ПРООН по РДР в Либерии, добавляет, что число демобилизованных также было высоким из-за нечетких критериев приемлемости. Отчасти эти критерии проистекают из ранее высказанных критических замечаний по поводу того, что программа Сьерра-Леоне исключала комбатантов, у которых не было оружия для передачи, особенно женщин.
Таким образом, либерийская операция принимала всех, у кого было оружие или боеприпасы, и принимала женщин и детей-комбатантов, у которых не было ни того, ни другого. Это привлекло больше женщин, но также и мужчин, которые, возможно, не были комбатантами, но сумели приобрести оружие или боеприпасы. Г-н Аходо держит отчет, показывающий, что около 22 000 мужчин, классифицированных как «другие» — не связанные ни с одной из основных фракций — были допущены. о женщинах и детях-комбатантах. «Мы не пересматривали критерии отбора так быстро, как должны были», — признает он. «Мы бежали в очень быстром темпе. У нас не было времени на размышления».
Из-за резкого увеличения численности около 26 000 демобилизованных либерийцев по состоянию на август 2005 г. все еще не начали получать помощь в реинтеграции. В следующем месяце в докладе Совету Безопасности Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан предупредил, что, поскольку общая «спокойная, но хрупкая», нехватка донорского финансирования реинтеграции может вызвать проблемы.
«Бывшие комбатанты — нестабильная группа, — отметил он.
Какое будущее у «выпускников»?
Для тех бывших боевиков, которым удается закончить школу или профессиональную подготовку, будущее не обязательно гарантировано. Будут ли рабочие места или другие возможности для заработка? Большинство послевоенных экономик остаются исключительно слабыми. Количество рабочих мест ограничено, и мало кто может позволить себе услуги только что обученных плотников, автомехаников или сантехников. Как выразился один демобилизованный мозамбикский солдат, они «реинтегрировались обратно в нищету».
Напряженность в районе расквартирования в Либерии: «Бывшие комбатанты — нестабильная группа», — отмечает Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан.
Фото: МООНЛ / Эрик Канальштейн
Опыт Сьерра-Леоне дает некоторые основания для надежды — наряду с предупреждением. Большое количество бывших комбатантов смогли получить какие-то средства к существованию, хотя и ограниченные.
Есть некоторые признаки того, что те, кто занялся сельским хозяйством, могли добиться большего успеха, чем выпускники программ профессионального обучения.
По словам г-на Ибрагима Сарпи, сотрудника программы неправительственного агентства помощи и развития «Друзья Африки», группа помогла зарегистрировать около 100 бывших бойцов ОРФ в Кайлахуне, на восточной границе Сьерра-Леоне. Семьдесят три из них занялись выращиванием деревьев, и «у них все хорошо», — сообщает г-н Сарпи. Остальные прошли обучение мыловарению, пошиву одежды и другим профессиям. «Теперь они квалифицированы, но работы нет».
В Либерии 500 бывших комбатантов в проекте Дюпор-Роуд и более 1000 в шести сельских центрах LOIC отражают некоторый интерес к сельскому хозяйству. «Либерия — сельскохозяйственная страна, — подчеркивает г-н Кпавулу. «У нас огромные земли, малоиспользуемые. Мы не в состоянии прокормить себя. Так что лучше научить молодежь учиться вести хозяйство».
На Дюпор-роуд молодые бывшие бойцы выразили обеспокоенность по поводу доступа к земле, когда они вернутся в свои родные места.
Должностные лица проекта заверили их, что местные деревенские старейшины уже определили землю для их использования.
Что бы ни было устроено для этих конкретных бывших бойцов, вопрос земли не так прост, как в Либерии, так и в Сьерра-Леоне. В обеих странах молодежь и женщин традиционно обходили стороной, когда деревенские старейшины распределяли земли, принадлежащие общине. Такое отсутствие доступа к земле было одной из причин, побудивших многих молодых людей присоединиться к вооруженным группам.
В либерийских графствах Нимба и Лофа уже возобновилась земельная напряженность между представителями местных этнических групп и мандинго, которых считают «чужаками» и поэтому не имеют права на землю. Поскольку многие мандинго поддерживали организацию «Объединенные либерийцы за примирение и демократию» (ЛУРД), самую сильную из бывших повстанческих группировок, такие конфликты в конечном итоге могли поставить под угрозу общий мирный процесс.
В общины
Из-за своих специфических задач большинство программ РДР концентрируются на бывших комбатантах и в меньшей степени на общинах, в которые они вернутся.
Это вызвало некоторую критику за то, что нынешние усилия по реинтеграции слишком ограничены и должны делать больше, чтобы помочь более широкому восстановлению сообщества.
Г-жа Беатрис Пулиньи, старший научный сотрудник Центра международных исследований и исследований (CERI) во Франции, утверждает, что «подход, который фокусируется на «индивидуальных» стимулах, может упустить более широкое «коллективное» измерение». Бывших комбатантов «нельзя рассматривать без учета их семей и социальных связей». Она рекомендует «расширить структуру DDR», включив в нее такие факторы.
Она и другие подчеркивали преимущества общественного подхода: меньше негодования по поводу того, что демобилизованные солдаты могут получать «привилегии», в которых отказано другим, совместные проекты, которые могут помочь восстановить доверие, и больший социальный контроль над поведением бывших комбатантов.
Большинство экспертов и практиков ГДР согласны с тем, что разоренные войной общины нуждаются в большей поддержке, как ради самих себя, так и для обеспечения того, чтобы бывшие боевики могли успешно реинтегрироваться в долгосрочной перспективе.
Как признал на конференции во Фритауне г-н Дэвид Муньюрангабо из руандийской комиссии по РДР, «гражданские лица также должны получить пользу», и эту точку зрения поддержали многие другие участники.
Некоторые программы DDR включают аспекты сообщества. Например, в Центральноафриканской Республике ПРООН и Всемирный банк выделили 3,3 млн долларов на проект реинтеграции, который включает восстановление инфраструктуры сообщества и создание приносящих доход видов деятельности.
Г-н Стивен Урсино, страновой директор ПРООН в Либерии, сообщил Africa Renewal , что реинтеграция бывших комбатантов происходит «в более широком контексте», который включает возвращение тысяч беженцев и перемещенных лиц и реабилитацию общин. разрушен за 14 лет войны. На реинтеграционном участке на Дюпор-роуд около 100 местных фермеров присоединились к 500 бывшим комбатантам. Они не получали таких же денежных выплат, но смогли освоить новые методы и навыки ведения сельского хозяйства.
В определенном смысле средства, выделяемые специально для бывших боевиков, в конечном итоге приносят пользу местным сообществам, отмечает г-н Аходо.
Из каждого доллара, который он тратит в Либерии, от 30 до 40 центов уходит на «расходы на доставку», включая заработную плату учителей и профессиональных инструкторов. «Эти затраты на доставку являются формой инвестиций в инфраструктуру сообщества». Более того, добавляет он, это верно даже в отношении денежных выплат непосредственно бывшим комбатантам. «У кого они покупают? Они покупают у сообщества».
Но есть серьезные ограничения на то, чего программы DDR могут достичь сами по себе. Как отмечает г-н Кай-Кай, в разоренной войной Сьерра-Леоне поначалу не было жизнеспособных общин, в которые могли бы реинтегрироваться бывшие комбатанты. Многие беженцы и перемещенные лица все еще возвращались домой, и многие основные объекты инфраструктуры, от школ до поликлиник, должны были быть восстановлены. Оказание помощи таким общинам в возрождении было огромной задачей, зависящей от усилий международных гуманитарных организаций и агентств по оказанию помощи, правительства и местных организаций гражданского общества.
А поскольку многие виды стрелкового оружия все еще находились в обращении, даже после завершения официальной программы РДР, правительство с помощью миссии ООН провело программу сбора оружия на уровне общин, чтобы собрать и уничтожить еще тысячи единиц оружия.
Бывшие комбатанты осваивают базовые навыки ведения сельского хозяйства в Либерии.
Фото: МООНЛ / Эрик Канальштейн
Г-н Кай-Кай отмечает, что под давлением необходимости делать больше: «РДР легко свернуть в разные стороны». Вместо этого конференция во Фритауне рекомендовала, чтобы программы РДР были сосредоточены на том, что они делают лучше всего — на помощи комбатантам в переходе к гражданской жизни — и не перегружались слишком многими другими постконфликтными задачами.
В то же время, добавляет г-н Наманга Нгонги, бывший спецпредставитель ООН в ДРК, «реинтеграцию нельзя отделить от постконфликтного восстановления». Они должны сопровождать друг друга, при этом DDR заботится о потребностях бывших боевиков, в то время как сильные программы помощи, переселения и реабилитации заботятся о других пострадавших от войны группах населения.
Таким образом, возможно, удастся достичь «баланса личности и общества».
В конечном счете, многие согласны с тем, что успех DDR отмечен моментом, когда «бывшие комбатанты» перестают носить этот ярлык. Вместо этого они идентифицируются как молодежь, фермеры, рабочие или владельцы малого бизнеса, как и любые другие члены их сообщества.
Разоружение, демобилизация и реинтеграция следующего поколения
Специальная коллекция: Будущее стабилизации
Исследовательская статья
Авторов:Роберт Магга,
Директор по исследованиям, Институт Игарапе, BR
Х закрыть
Крис О’Доннелл
Департамент операций по поддержанию мира Организации Объединенных Наций (ДОПМ), США
Х закрыть
Abstract
Процесс разоружения, демобилизации и реинтеграции бывших солдат в конце конфликта так же стар, как и сама война.
Результаты этих усилий далеко не равны. Тем не менее, разоружение, демобилизация и реинтеграция (РДР) заняли центральное место в воображении сообществ мира, безопасности и развития. Его часто выдвигают как ключевую опору многосторонних и двусторонних усилий по стабилизации и восстановлению после окончания войны. Тем не менее, контексты, в которых проводится РДР, также меняются. Поскольку Организация Объединенных Наций и другие организации борются с новой географией организованного насилия, неудивительно, что они также адаптируют свои подходы. Организации, действующие в зонах боевых действий (а также за их пределами), изо всех сил пытаются определить способы «вывода из боя» «Аш-Шабааб» в Сомали или на севере Кении, боевиков-джихадистов в Сирии и Ираке, остатков талибов в Афганистане и Пакистане и боевиков «Боко Харам» в Нигерии. Перед теми, кто занимается РДР, возникают все более сложные юридические и операционные проблемы, связанные с тем, когда, как и с кем взаимодействовать. Чтобы эффективно решить эти дилеммы, в этой статье рассматривается развивающаяся форма и характер программ DDR.
При этом в нем рассматривается множество возможностей и препятствий, с которыми сталкиваются ученые и практики в двадцать первом веке, и предлагается понимание будущих траекторий.
Ключевые слова: DDR
Как цитировать: Мугга, Р. и О’Доннелл, К., 2015 г. Разоружение, демобилизация и реинтеграция следующего поколения. Стабильность: Международный журнал безопасности и развития , 4(1), стр. Ст. 30. DOI: http://doi.org/10.5334/sta.fs
.11666
просмотров
4292
загрузок
40
Цитаты
3
Твиттер
14
Фейсбук
Опубликован в
21 мая 2015 г.
Экспертная оценка
CC BY 4.0
Введение
Инициативы в области разоружения, демобилизации и реинтеграции (РДР) занимают центральное место в воображении экспертов по вопросам мира, безопасности и развития. И за последние три десятилетия ожидания того, чего может достичь DDR, выросли. Вместо того, чтобы быть ограниченным отдельным набором действий в конце войны, РДР теперь осуществляется в разгар полномасштабных вооруженных конфликтов и в условиях, охваченных групповым, криминальным и террористическим насилием.
РДР больше не является прерогативой только миротворческих сил, а регулярно включается в более широкую деятельность по миростроительству, противоповстанческим операциям и операциям по обеспечению стабильности, а также в тандеме с мерами по борьбе с терроризмом и преступностью ( Озердем и Джейкоби 2008 ; Muggah 2013 , 2014a , 2014b ). РДР превратилась из тщательно упорядоченного набора действий, предпринятых после заключения мирных соглашений, в расширяющийся набор мер, которые могут включать переговоры (и даже выполнение) самих условий мира.
Есть несколько причин, по которым смещаются стойки ворот и вынуждают расширять параметры DDR. С одной стороны, фундаментальные изменения в динамике организованного насилия в Африке, Азии и на Ближнем Востоке ускоряют адаптацию стратегии и тактики предотвращения конфликтов и стабилизации. Политики и практики пытаются понять, как адаптировать программы РДР к этим «новым» реалиям.
Особенно сложная дилемма связана с вопросом молодежи, связанной с радикальными, экстремистскими и террористическими группами. Многие организации, действующие в зонах боевых действий (а также за их пределами), пытаются определить способы «вывода из боя» «Аш-Шабааб» в Сомали или на севере Кении, боевиков-джихадистов в Сирии или Ираке, остатков талибов в Афганистане и Пакистане или боевиков «Боко Харам» в Нигерии. и их окрестности. Перед теми, кто занимается РДР, возникают все более сложные юридические и операционные проблемы, связанные с тем, когда, как и с кем взаимодействовать.
Чтобы эффективно решать эти дилеммы, полезно проследить эволюцию формы и характера программ DDR. Можно обнаружить способы, которыми масштабы, сроки и ожидания РДР изменились в соответствии с изменениями в более широких программах миростроительства, государственного строительства, а теперь и борьбы с насильственным экстремизмом (ПНЭ). Эти преобразования совпадают с появлением новых форм региональной и внутренней нестабильности, фрагментацией вооруженных групп во многих конфликтных ситуациях, прямым и косвенным участием гражданских лиц в боевых действиях и коварной связью между конфликтом и организованной преступностью.
В статье рассматривается множество возможностей и препятствий, с которыми сталкивается предприятие РДР в двадцать первом веке, и предлагается информация о его будущих траекториях. Практики и ученые РДР накопили за многие годы глубокий и ценный опыт, в том числе примеры инновационной практики. Однако для решения будущих задач исследователям, практикам и донорам необходимо будет пересмотреть основные концепции и пересмотреть свои ожидания. Им следовало бы разработать более эффективные способы совместной работы для выработки согласованной стратегической основы для управления негосударственными вооруженными группами.
Краткая история DDR
Первая волна DDR
Масштабы деятельности DDR за последние несколько десятилетий удивительно широки. С конца 1980-х годов по всему миру было реализовано не менее 60 отдельных инициатив DDR ( Muggah 2009 ; Coletta et al 1996 ). Они не зарезервированы только для Африки к югу от Сахары, но охватывают Америку, Северную Африку и Ближний Восток, Южную и Восточную Европу, Южную и Юго-Восточную Азию и южную часть Тихого океана.
Большинство этих программ изначально разрабатывались и осуществлялись после ожесточенных международных и гражданских войн. Эти вооруженные конфликты, как правило, заканчивались после окончательной победы одной из сторон или в рамках санкционированной международным сообществом операции по поддержанию мира. К концу 19В 90-е годы РДР приобрела своего рода ортодоксию в сообществах мира, безопасности и развития, особенно среди представителей учреждений Организации Объединенных Наций, Всемирного банка и ряда двусторонних агентств по оказанию помощи.
Эта первая волна интервенций РДР была направлена на то, чтобы положить конец затяжным гражданским войнам, бушующим в Латинской Америке и Южной Африке. Их modus operandi был сравнительно простым и включал в себя организованное расквартирование и увольнение старшего военного персонала вместе с рядовыми солдатами с целью нарушения их командования и контроля. Из-за упора на сформированные воинские части, будь то солдаты или повстанцы, в целом было ясно, кто имеет право на помощь в реадаптации и реинтеграции (а кто нет).
Ожидалось, что после получения скромных пособий и, возможно, ветеранской пенсии бывшие воины вернутся в свои родные общины в качестве гражданских лиц. Меньшая часть тех, кто прошел через инициативы РДР, имели право повторно подать заявку на вступление во вновь сформированные органы безопасности, включая вооруженные силы.
Масштабы, масштабы и степень успеха программ DDR в этой первой волне значительно различались (Colleta et al 1996). Внедренные после гражданских войн в Сальвадоре, Гватемале, Намибии, Мозамбике и Южной Африке интервенции РДР дали определенные положительные результаты, особенно если судить по тому, насколько они способствовали предотвращению повторения вооруженных конфликтов (Colleta et al 1996). Хотя процессы DDR были далеки от совершенства, они были на удивление упорядочены и выполнялись с военной точностью. Однако в других случаях результаты были менее благоприятными. Схемы РДР в Камбодже, Гаити и на Филиппинах в 1990-е годы не смогли собрать значительное количество оружия или демобилизовать боевые силы, не говоря уже о том, чтобы остановить возвращение к политическому насилию в краткосрочной перспективе ( Muggah 2005 , 2009 ).
Тем не менее, опыт был собран и переварен. Позже они будут использованы для интегрированных стандартов Организации Объединенных Наций в области DDR (IDDRS), в значительной степени основанных на уроках, извлеченных из этой первой волны.
Второе поколение РДР
В течение следующего десятилетия программы РДР начали адаптироваться в соответствии с эволюцией программ глобального мира, безопасности и развития. Когда мандаты операций Организации Объединенных Наций по поддержанию мира начали расширяться в конце XIXВ 90-х и начале 2000-х политика и практика РДР неудивительно изменились вместе с ними. Эти сдвиги подверглись критике в некоторых кругах. Были опасения, что расширение миротворческих мандатов и, как следствие, РДР породили нереалистичные ожидания относительно того, чего можно было бы разумно достичь, особенно с учетом коротких временных рамок (2–3 года), в течение которых операции по поддержанию мира должны были оставаться в стране. Со временем начала появляться новая волна новых боев DDR.
К 2010 году, опираясь на растущее здание сектора безопасности и исследований в области миростроительства, Организация Объединенных Наций указала, что пришло второе поколение РДР. 1
В целом деятельность РДР претерпела эволюцию от узкой задачи по демобилизации и реинтеграции бывших комбатантов — в просторечии «разрушителей» — до гораздо более широких целей создания условий для прочного мира ( Muggah 2005 ). . Сдвиг фактически подразумевал акцент на положительном, а не на отрицательном мире. Это тонкое, но далеко идущее преобразование в то время почти не комментировалось. Тем не менее последствия были драматичными. Во-первых, теперь ожидалось, что РДР будет способствовать примирению между бывшими солдатами и общинами, восстановлению и укреплению социальных институтов и обеспечению экономических средств к существованию для комбатантов, их иждивенцев и соседей (9).0050 Мугга 2009 ). Сторонники этого второго поколения DDR выступали за безопасность и стабильность в краткосрочной перспективе, одновременно создавая условия для долгосрочного развития ( Coletta and Muggah 2009 ).
Этот сдвиг произошел не на пустом месте. Многие правительства-доноры и многосторонние агентства, в частности Департамент операций по поддержанию мира Организации Объединенных Наций (ДОПМ) и Программа развития Организации Объединенных Наций (ПРООН), стремились использовать более всеобъемлющие подходы.
г. Вторая волна программ РДР была особенно распространена после войн в Западной и Центральной Африке, на Балканах и в Юго-Восточной Азии. Многие из этих мест переживали затяжные внутренние конфликты, когда солдаты, повстанцы и гражданские лица смешивались во время войн, а также после их окончания. Границы между тем, что представляет собой «комбатант» и «гражданское лицо», становились все более размытыми, что отражалось на том, как построить справедливое и прочное постконфликтное мирное урегулирование. Прекращение огня и мирные соглашения, если они заключались, редко приводили к полному прекращению организованного насилия. Эти «гражданские» или «внутренние» конфликты также демонстрировали региональную и транснациональную динамику и все чаще поддерживались организованными преступными сетями, торгующими незаконными полезными ископаемыми, древесиной, людьми, наркотиками и оружием.
Таким образом, ожидалось, что вмешательства РДР второго поколения будут сдерживать и сокращать множественные формы насилия, а также нейтрализовывать разрушители, наводить мосты с сообществами и способствовать унаследованным общественным благам.
После кризиса 2004 года на Гаити появилось свидетельство того, насколько сильно развилась РДР. Несмотря на ранние попытки осуществить обычную (или первое поколение) программу РДР, быстро стало очевидно, что такой подход плохо подходит для городских вооруженных банд, имеющих связи с политической элитой и организованной преступностью (Muggah, Halty and Molloy, 2009). Была быстро разработана новая модель, ориентированная на сообщества, для борьбы с бандами, которые по форме, поведению и мотивации отличались от подразделений военного типа, которые обычно находились в центре внимания программ РДР по всему миру. Опираясь на модели предотвращения преступности и насилия, опробованные в Латинской Америке и других частях мира, МООНСГ разработала программу уменьшения насилия в сообществе (CVR).
Хотя результаты CVR были явно смешанными 2 явный сдвиг в подходе привел к переосмыслению концепции РДР во всей системе Организации Объединенных Наций.
Несмотря на сигналы о том, что ГДР необходимо адаптироваться к новым реалиям конфликта двадцать первого века, многие планировщики и практики продолжали раздавать одно и то же лекарство. По-прежнему настаивали на шаблонном подходе к РДР. Стали накапливаться опасения, что DDR не работает. Реинтеграция, в частности, подвергалась (и продолжает подвергаться) рутинной критике за то, что она является самым слабым звеном в цепи РДР. Более того, многие специалисты по развитию яростно выступали против финансирования инициатив, предназначенных исключительно для солдат и их семей, по моральным и более прагматическим соображениям. Вместо того, чтобы сближать бывших комбатантов с местными сообществами, узконаправленные стимулы усиливали их пространственные и символические различия. Критики также выразили обеспокоенность по поводу того, что РДР часто была оторвана от мероприятий по восстановлению и развитию, направленных на благо травмированных сообществ.
В результате все больше и больше агентств по развитию начали вообще отказываться от предприятия DDR.
DDR следующего поколения
За последнее десятилетие DDR снова адаптировалась. Совет Безопасности ООН и специалисты по РДР активно пересматривают подход к борьбе с распространением негосударственных вооруженных группировок в различных условиях. Схемы и модели, предлагаемые в IDDRS, хотя и являются полезным справочным материалом, не могут служить руководством для практиков в тех случаях, когда предписано DDR. Вместо этого вмешательства РДР становятся все более разнообразными. Возьмем пример Демократической Республики Конго (ДРК), где около 20 000 членов Демократических сил освобождения Руанды, или ДСОР, были репатриированы на родину в период между 2000 и 2010 годами. начатая в 2012 году в контексте «решительных миротворческих» операций по нейтрализации оставшихся около 2000 закоренелых бойцов ДСОР, которые продолжали опустошать Восточную часть Конго ( ООН 2014a ).
Тот факт, что РДР совпал с более решительным военным вмешательством, выявил новый подход «кнута, а потом пряника» к негосударственным вооруженным группам, которые продолжали применять насилие. После десяти лет предложения добровольно присоединиться к программе РДР стало ясно, что для управления ДСОР требуется альтернативное решение.
Сомали предлагает еще один пример подхода «кнут, затем пряник». Там силы Миссии Африканского союза в Сомали (АМИСОМ) противостояли «Аш-Шабааб» в том, что напоминало обычные военные столкновения за территорию. Кульминацией этого стало восстановление контроля АМИСОМ над столицей Могадишо в 2011 году. Вскоре после этого рядовые члены «Аль-Шабааб» связались с правительством Сомали с просьбой помочь покинуть группу. В свою очередь правительство запустило национальную программу «разведения комбатантов» при поддержке Миссии ООН по содействию Сомали (МООНСОМ). Несмотря на резкую критику, по крайней мере четыре «переходных центра» были созданы в Могадишо, Байдабо, Белетвиане и Кисмайо.
Были зарегистрированы опасения по поводу юридических и оперативных рисков, связанных с организацией усилий по разъединению, не в последнюю очередь из-за активного участия сомалийской разведки (NISA). Более того, эти интервенции проводились в то время, когда «Аш-Шабааб» оставалась очень активной, меняя свою стратегию и тактику с обычных военных действий на почти исключительно асимметричную войну.
Создание временных центров в некоторых отношениях отличается от мест расквартирования, созданных в ГДР первого или даже второго поколения. В Сомали центры были не просто удобным способом оказания помощи, обучения или образования. Скорее, они были учреждением, созданным для защиты перебежчиков из «Аш-Шабааб» от неминуемой угрозы. Уход из «Аш-Шабааб» — это действительно опасное предложение, которое требует, учитывая текущую ситуацию, безопасного объекта и соответствующей защиты. Ожидается, что в Сомали РДР будет способствовать возвращению бывших комбатантов обратно в свои общины под защитой своего (или, что менее вероятно, ее) клана.
Реинтеграция включает в себя сложную фазу переговоров для бывших комбатантов, чтобы восстановить признание в своих родных общинах, что само по себе оказалось сильным стимулом для реформирования бывших комбатантов.
Между тем, РДР в Ливии также является чрезвычайно сложной задачей. После вмешательства под руководством НАТО ливийское правительство быстро распалось и не смогло обеспечить даже элементарные критерии государственности, включая монополию на законное применение насилия. Как и ожидалось, вооруженная милиция заполнила вакуум. И хотя изначально они предлагали некоторую стабильность, ситуация быстро ухудшилась до междоусобных столкновений в отсутствие законной центральной власти или политического урегулирования. Несмотря на призывы к РДР, на самом деле существует сравнительно ограниченное пространство для значимого международного взаимодействия, выходящего за рамки контроля над ущербом. Например, Служба по разминированию Организации Объединенных Наций (ЮНМАС) в Ливии тесно сотрудничала с революционными бригадами или katibas , чтобы безопасно контролировать и регулировать свое оружие, помогая создавать надежные системы управления запасами.
Объем сложного оружия и боеприпасов, брошенных или украденных из правительственных арсеналов, предполагает, что эти усилия — капля в море ( Shaw and Mangan 2014 ). Тем не менее, даже эти временные меры могут помочь предотвратить дальнейшее распространение и несчастные случаи, в том числе среди детей младшего возраста. В таком сценарии РДР будет осуществима только при минимальной безопасности и более содержательном политическом диалоге.
Мали предлагает более обнадеживающий сценарий, в котором РДР буквально встраивается в общее мирное соглашение в процессе переговоров. Он также развертывается постепенно в соответствии с общим мирным процессом. Действительно, в посредническую группу Организации Объединенных Наций, участвующую в поддержке мирных переговоров в Алжире, входят специалисты по РДР. Ожидается, что они предложат техническую и политическую помощь. В настоящее время проект мирного соглашения предусматривает период расквартирования (как Национального движения за освобождение Азавада, или MNLA, так и Верхнего совета за единство Азавада, или HCUA повстанцев), и позволяет им оставаться вооруженными под эгидой режима прекращения огня под наблюдением ООН.
Между тем, инициативы по сокращению насилия в общинах реализуются вблизи мест расквартирования, чтобы свести к минимуму вероятность организованного и межличностного насилия.
DDR следующего поколения кажется более всеобъемлющим, чем его предшественники. Во-первых, это часто происходит раньше, даже до достижения мирных соглашений. В некоторых случаях РДР предшествуют временные стабилизационные меры, пока обсуждаются условия мирных соглашений. Более того, РДР также нацелена на группы, которые могут не быть явными сторонами возможного мирного соглашения, используя комбинацию кнута, а затем и пряника. Предполагаемый «добровольный» характер DDR — основной принцип прошлых операций — пересматривается с появлением более надежных миссий. Действительно, специалисты-практики могут развертывать программы в неразрешительной среде безопасности и часто не имеют адекватной информации и ситуационной информации.
Это новое поколение DDR ставит политику, в том числе политическое участие и информационно-разъяснительную работу, в центр картины.
В Центральноафриканской Республике (ЦАР) ( IRIN 2012 ), Ливии ( UN 2014b ), Мали ( UN 2014c ), дельте Нигера ( Oluwaniyi 2011 ) и Йемене деятельность РДР воспринимается как динамичная политическая деятельность. процессов, а не автономных или разовых предприятий. Таким образом, РДР переосмысливается как сложный переговорный процесс, в основном связанный с местными условиями на местах. Он также сложным образом связан с мирными переговорами и активными миротворческими операциями, реформой сектора правосудия и безопасности, а также мирным и государственным строительством. Действительно, во всех этих условиях РДР считается центральным элементом мирных переговоров, а специалисты-практики входят в число ключевых членов посреднических групп ООН, совсем недавно в Мали (9).0050 ООН 2014a ).
Эта новая волна РДР представляет собой переход от узко задуманных автономных вмешательств к деятельности, целенаправленно связанной с национальными планами развития.
Цель состоит в том, чтобы избежать непреднамеренной стигматизации комбатантов и их иждивенцев. Действительно, в DDR следующего поколения есть социологическое измерение, которое побуждает бывших комбатантов принимать более позитивные и дальновидные идентичности, будь то общественный деятель, социальный работник, электрик или отец (вместо того, чтобы отдавать предпочтение своему военному статусу). Это далеко не так, учитывая, насколько природа, состав и динамика поведения вооруженных групп на современных театрах военных действий отличаются от более традиционных, часто националистических, повстанцев и ополченцев прошлого. Группы в сегодняшних конфликтных и постконфликтных ситуациях часто преследуют плохо определенные политические цели, неустойчивое командование и контроль и высокую подверженность фрагментации. Во многих случаях они также связаны с организованной преступностью и террористическими сетями.
Проблемы и возможности
Сегодняшние специалисты по РДР признают, что большинство, если не все, аспекты РДР обсуждаются и решаются в контексте строго локализованных политических и экономических целесообразностей.
Реальные параметры программы РДР зачастую определяются периодом ожесточенных переговоров, а не рецептами, установленными сверху. В то время как некоторые из этих переговоров происходят в формальной сфере — между донорами, представителями национальных государств и агентствами — многое происходит неформально, вне поля зрения международного сообщества по оказанию помощи, между исполнителями проекта, бывшими командирами, комбатантами, элитой сообщества и другими (9).0050 Muggah and Reiger 2012 ). Переговоры о РДР часто носят прерывистый, спорный характер и редко удовлетворяют все вовлеченные стороны. Что изменилось в этом последнем поколении РДР, так это то, что сами практикующие часто обнаруживают, что ведут переговоры об условиях мира на передовой.
Пересмотр реинтеграции и реинтеграции
За последнее десятилетие операции РДР все больше смешивались с более широкими операциями по стабилизации, восстановлению и реконструкции. Таким образом, РДР все больше запутывается в программах двусторонних агентств по оказанию помощи по стабилизации и государственному строительству, даже если это не всегда прямо признается.
Хотя в принципе это может укрепить более широкие цели миростроительства и развития, оно также может породить противоречия. В некоторых случаях РДР осуществляется параллельно с инициативами по борьбе с терроризмом и наркотиками, как, например, в Афганистане, Колумбии и Мали. Таким образом, РДР связана, пусть и непреднамеренно, с более широкой геополитической повесткой дня. В других случаях РДР может использоваться вместо инвестиций в восстановление и реконструкцию. При этом ожидания того, что DDR может разумно достичь, выходят за пределы того, что реально осуществимо. 9Таким образом, 0514 3 DDR равносильна социальной, экономической и политической инженерии.
Еще одна проблема специалистов DDR связана с определением последовательности или порядка отдельных действий ( Coletta and Muggah 2009 ). Действительно, сторонники РДР часто указывают на реинтеграцию и реинтеграцию, а не на разоружение или демобилизацию, как на конструктивную отправную точку ( Ball and van der Goor 2006 ).
Другими словами, программы РДР, которые заранее предлагают четкие краткосрочные льготы («пряник»), включая социальные и экономические льготы, могут создать необходимые стимулы для возможной демобилизации и, возможно, разоружения. Однако финансирование этих прав часто бывает неравномерным и недостаточным. Согласие Генеральной Ассамблеи ООН включить реинтеграционные выплаты в начисленный бюджет миссий по поддержанию мира в 2007 г. ( UN 2005 ) явилось недвусмысленным признанием более ограниченного интереса доноров развития к оказанию помощи бывшим комбатантам.
Инверсия формулы DDR или, в некоторых случаях, отделение «R» от «DD» проводилась в различных условиях, особенно там, где сохраняется сильная культура обращения с оружием, например в Афганистане. Это также было предпринято после заключения мирных соглашений, в которых мирные положения призывали к отказу от использования оружия, как в Северной Ирландии. Возможно, самое интересное, что определенные уроки, связанные с предотвращением и сокращением насилия за пределами зон боевых действий, теперь применяются в постконфликтных ситуациях (Krause and Muggah 2009).
). И хотя эмпирические данные о микродетерминантах успеха сравнительно невелики, некоторые из этих инициатив — будь то предотвращение группового насилия или меры по возвращению территории, удерживаемой организованными преступными группами, — потенциально дополняют и усиливают РДР ( Muggah 2013 , 2014a ). . Нерешенный вопрос заключается в том, как применять эти инновации в нестабильных условиях с неполным DDR и, в частности, с частичной реинтеграцией. Являясь частью пакета временных стабилизационных мер, эти новые усилия по предотвращению и сокращению вооруженного насилия открывают новые границы для экспериментов ( Колетта и Мугга 2009 ).
Пересмотр правовой и оперативной среды
По крайней мере, с 2010 года РДР инициируется в «горячих» конфликтах в Сахеле, Северной и Центральной Африке и на Ближнем Востоке. Это в некоторой степени неизбежно, учитывая способы концентрации региональных и гражданских конфликтов в этих областях.
От Афганистана и Сомали до Ирака и Ливии существует реальная озабоченность в связи с распространением экстремистских «иностранных боевиков» и радикализованных наемников, перемещающихся через границы, в том числе в западные страны (Porges and Stern 2010; Wisam Waleed Hussein 2013). Подъем суннитских боевиков в Сирии и Ираке, действующих под знаменем «Исламского государства Ирака и Шама» (ИГИЛ), является одной из многих забот, стоящих перед международным сообществом ( The Economist 2014 ). Тот факт, что РДР ведется в отсутствие официального мирного соглашения или четких положений воюющих сторон, вызывает множество тревожных сигналов. Ключевой вопрос, однако, заключается в том, какую роль во всем этом должна играть DDR (если она вообще есть).
Существуют важные нормативные последствия, с которыми агентства ООН сталкиваются при принятии этих новых условий. Действительно, некоторые практикующие по понятным причинам озабочены юридическими последствиями оказания помощи лицам, которые занимают темную область между бывшим комбатантом, религиозным воином и закоренелым преступником.
И хотя руководство по установлению норм, такое как IDDRS, может предложить полезные указатели, пока что они помогают только сообществам, занимающимся вопросами безопасности и разработки. Точно так же, как гуманитарные организации боятся быть замешанными в поддержке «террористов», специалисты РДР опасаются последствий своего участия. К счастью, есть признаки того, что агентства ООН и другие учреждения отходят от шаблонного мышления и тщательно оценивают свои возможности и компетенции. Растет признание того, что каждое вмешательство РДР должно быть подготовлено, согласовано и осуществлено в соответствии с конкретными и динамичными обстоятельствами на местах.
Возрождение научно-практической практики
Хотя DDR не является ни дисциплиной, ни официальной областью исследований, его изучение и практика значительно расширились за последние тридцать лет. То, что когда-то было относительно скромным сообществом специалистов, обладающих опытом в области международных отношений и оборонных исследований, расширилось и теперь включает экспертов из разных социальных наук, включая этнографов, антропологов и экономистов.
Операции РДР следующего поколения потребуют привлечения еще более широкого круга экспертов, среди которых могут быть юристы-международники, военные стратеги и психологи.
Лучшие из современных исследований, связанных с DDR, применяют экспериментальный дизайн для измерения ударов. 4 Все большее число ученых вкладывают средства в статистические оценки из Латинской Америки и Карибского бассейна, Африки к югу от Сахары, Балкан, Южной Азии и южной части Тихого океана. 5 Исследователи изучают вмешательства РДР, чтобы изучить благоприятные условия, объясняющие успех, включая их вклад в недопущение повторения войны, сокращение количества убийств и результаты реинтеграции ( Мугга 2009 ; Хамфрис и Вайнштейн, 2005). Также наблюдается все более конструктивное взаимодействие с РДР представителей многосторонних и двусторонних агентств по развитию и аналитических центров для разработки творческих, практических и осуществимых альтернатив.
Несмотря на эти успехи в проверке гипотез, мониторинге и оценке, есть много возможностей для улучшения.
В частности, необходимо более тесное взаимодействие между исследователями и практиками. Типичный подход к этой «практике» заключался в проведении исследований «извлеченных уроков» после завершения программы РДР. Однако процесс, посредством которого уроки определяются задним числом и передаются, часто вызывает сомнения. В частности, динамика обмена исследователями и практиками, как правило, носит случайный характер и происходит главным образом во время конференций и семинаров. Вопросы исследования часто эзотеричны и редко ориентированы на потребности руководителей проектов. Обмены в университетах, как правило, являются экстрактивными, и лишь немногие практические выводы возвращаются на землю.
Чего не хватает, так это общей платформы для ученых и практиков ГДР. Такая платформа могла бы с пользой для дела определить общие цели и возможности для прикладных исследований. Он также может установить операционные и этические протоколы для снижения транзакционных издержек в любом конкретном сотрудничестве.
Например, специалисты-практики могут предложить исследователям улучшенный доступ к полевым и текущим операциям в обмен на вклад в разработку исследовательской деятельности. Динамичные и дальновидные отношения могут заменить ретроспективный обмен мнениями. Таким образом, исследователи могли бы предоставлять практикующим специалистам содержательную информацию и рекомендации, которые могли бы изменить стратегии, улучшить дизайн и измерить влияние программ и проектов.
Общая платформа может помочь определить и потенциально согласовать цели и требования социологов и практиков. Ожидается, что ученые будут публиковать работы в авторитетных журналах, применять надежные научные методологии и вносить значимый теоретический вклад в знания. Это требует времени, и их результаты могут оказаться менее полезными для специалистов-практиков на местах. Это связано с тем, что руководители проектов и технические эксперты постоянно находятся под сильным давлением при разработке, реализации и оценке вмешательств в изменчивой и хаотичной среде.
Что необходимо, так это анализ «в реальном времени», который, хотя и быстрый и грязный, достаточен для текущей ситуации. В некоторых случаях интересы ученого и практика могут не совпадать. В других случаях разногласия могут быть устранены путем взаимопонимания, предусмотрительности и подготовки. В конечном счете, последний сценарий может преобладать при создании платформы, основанной на минимальных стандартах и общих ожиданиях.
Заключительные размышления
Организация Объединенных Наций и бесчисленное множество других организаций пытаются решить, как лучше всего задействовать новые регионы организованного насилия. В процессе агентства адаптируют свой подход к РДР. Программы DDR развивались на протяжении нескольких поколений, и сегодняшние операции значительно отличаются от операций прошлого. Например, сегодня Организация Объединенных Наций помогает разъединению и дерадикализации комбатантов «Аль-Шабааб» в Сомали, что требует новых знаний и большей терпимости к риску.
Тем временем в Мали операция «Серваль» предполагает более активное взаимодействие с экстремистами, расширяя границы ГДР ( Носситер и Шмитт 2013 ). В процессе DDR переосмысливается, а старые модели модернизируются для современной эпохи.
Новые методы, такие как CVR, могут заменить DDR во многих горячих точках мира. В некоторых случаях они могут работать параллельно с программами DDR. В случае с ДРК, например, череда интервенций РДР ослабила один из ключевых потенциалов вооруженной группировки на востоке страны наряду с более решительными действиями по борьбе с непримиримыми вооруженными элементами. В других случаях DDR расширяется и объединяет CVR с активной связью сообщества посредничества, чтобы управлять нагрузками высокого риска. Такие гибкие инновации приветствуются, но они также требуют тщательной оценки. Это означает инвестиции в сбор данных с высоким разрешением и строгие оценки, проводимые совместными группами исследователей и практиков. 6
РДР приспосабливается к сложным вооруженным группам и ситуациям, для которых характерны прерывистый мир и кипящее насилие.
Хорошая новость заключается в том, что DDR растет. За последние десятилетия было показано, что это помогает укрепить уверенность и доверие и выиграть необходимое время и пространство для созревания основных условий. РДР оказалась уникальным инструментом для наведения моста от насилия к миру. Но предприятие ГДР стоит перед поворотным моментом. Существует значительное эпистемическое сообщество, готовое продолжать вкладывать средства в планирование, реализацию и измерение. Чтобы он оставался ценным в двадцать первом веке, он должен приспосабливаться к изменяющимся ландшафтам насилия, поддерживаться высококвалифицированным пулом экспертов и в полной мере использовать связь между исследованиями и практикой.
Примечания
1 См. http://www.un.org/en/peacekeeping/documents/2GDDR_ENG_WITH_COVER.pdf.
2 Ведущий автор руководил комплексной оценкой CVR МИНЮТГ в 2012–2013 гг. Результаты оценки еще не обнародованы.
3 В Бурунди, например, программа РДР подверглась критике за «интеграцию бывших комбатантов в нищету» в стране, которая занимала 167-е место среди 177 стран по индексу человеческого развития ООН (2007 г.
).
4 См. обзор эволюции литературы о РДР в Muggah ( 2010 ). См. Также Al-Qaisi ( 2013 ), Aoust ( 2013 ), Бердал ( 1996 ), Килрой ( 2015 ), Muggah ( 2006 , 2007 , 2008 ), Muggah и KRAUS ( 2010 ), Мунив ( 2014 ), ОЭСР ( 2014 ), Фаял и др. ( 2015 ), Тайден ( 2007 ) и Уильямс (
0 0).
5 См. Schulhofer-Wohl and Sambanis ( 2010 ) и Humphreys and Weinstein ( 2007 ).
6 В 2014 году Генеральный секретарь ООН объявил о далеко идущем пересмотре миротворческой деятельности. Это было инициировано отчасти в ответ на многочисленные вызовы, создаваемые вооруженными группами и асимметричными угрозами. Ключевой вопрос в этом обзоре — место DDR. Генеральный секретарь поручил Университету Организации Объединенных Наций (УООН) уделять больше внимания исследованиям операций в пользу мира.
В ответ УООН открыл новый офис в Нью-Йорке с одним из своих флагманских проектов под названием «Создание новых решений РДР для новой стратегической среды» в партнерстве с Отделом политики и планирования ДОПМ в штаб-квартире ООН. Стремление UN DDR учесть необходимость серьезных исследований и разработок, связанных непосредственно с практиками, является шагом в правильном направлении.
Информация об авторе
Мнения, выраженные в настоящем документе, принадлежат авторам и не обязательно отражают точку зрения Организации Объединенных Наций.
Каталожные номера
Аль-Каиси, W (2013 г.). Переговоры по разоружению и демобилизации (РДР) как стратегия: Ирак как пример. Доступно по адресу http://aladinrc.wrlc.org/handle/1961/15092.
Ауст, О и др. (2013). Покупка мира: мираж демобилизации повстанцев. Доступно по адресу http://ideas.repec.org/p/hic/wpaper/145.html.
Ball, N и van der Goor, L (2006 г.
). DDR: проблемы сопоставления, дилеммы и руководящие принципы. Клингендаль. Доступно по адресу http://www.clingendael.nl/sites/default/files/20060800_cru_paper_ddr.pdf.Бердаль, М (1996). Разоружение и демобилизация после гражданских войн. Журнал Международного института стратегических исследований. Рутледж. Доступно на http://wwwtandfonline.com/toc/tadl19/36/.VCLVTEukDbw.
Coletta, N , Kostner, M и Wiederhofer, U (1996). Тематические исследования перехода от войны к миру: демобилизация и реинтеграция бывших комбатантов в Эфиопии, Намибии и Уганде В: Дискуссионные документы Всемирного банка . Вашингтон, округ Колумбия: Всемирный банк, DOI: https://doi.org/10.1596/0-8213-3674-6
Coletta, N и Muggah, R (2009a). Контекст имеет значение: промежуточная стабилизация и подходы второго поколения к укреплению безопасности.
Журнал «Конфликт, безопасность и развитие». Рутледж. Доступно по адресу http://www.tandfonline.com/doi/abs/10.1080/.VCL1YEukDbw.Coletta, N и Muggah, R (2009b). Переосмысление послевоенного обеспечения безопасности: от временной стабилизации до повышения безопасности второго поколения. Журнал гуманитарной помощи, доступен по адресу http://sites.tufts.edu/jha/files/2009/02/coletta-muggah.pdf.
Humphreys, M и Weinstein, J (2007). Демобилизация и реинтеграция. Журнал разрешения конфликтов. Мудрец. Доступно по адресу http://jcr.sagepub.com/content/51/4/531.abstract.
ИРИН (2012). Центральноафриканская Республика: РДР продвигается вперед. ИРИН. 17 мая 2012 г. Доступно по адресу http://www.irinnews.org/report/95471/central-african-republic-ddr-moves-forward.
Килрой, W (2015). Разоружение, демобилизация и реинтеграция (РДР) как процесс участия: вовлечение сообществ и бенефициаров в программы постконфликтного разоружения .
Здоровье. 24 апреля 2015 г. Muggah, R (2005). Нет волшебной пули: критический взгляд на разоружение, демобилизацию и реинтеграцию (РДР) и сокращение вооружений в постконфликтных контекстах. Журнал Содружества по международным делам, доступен по адресу https://woc.uc.pt/feuc/course/Dout-PIRC/2008-2009/Muggah%20-%20DDR.pdf.
Muggah, R (2006). Размышления о разоружении, демобилизации и реинтеграции в Судане. Журнал гуманитарных обменов.
Muggah, R (2007a). Большие надежды: (Dis) интегрированная РДР в Судане и на Гаити. Журнал гуманитарных обменов.
Muggah, R (2008). Сравнение DDR и долгосрочных решений: некоторые уроки из Эфиопии. Журнал гуманитарного обмена, доступен по адресу http://www.odihpn.org/humanitarian-exchange-magazine/issue-39./сравнение-ddr-и-надежных-решений-некоторые-уроки-из-Эфиопии.
Мугга, R изд.
(2009). Безопасность и постконфликтное восстановление: работа с боевиками после войны . Нью-Йорк: Рутледж.Muggah, R (2010). Инновации в политике разоружения, демобилизации и реинтеграции и исследовательские размышления о последнем десятилетии. Рабочие документы NUPI. Осло: Норвежский институт международных отношений. Доступно на http://english.nupi.no/Publications/Working-Papers/2010/Innovations-in-disarmament-demobilization-and-reintegration-policy-and-research.
Мугга, R изд. (2013). Операции по стабилизации, безопасности и развитию: состояния нестабильности . Нью-Йорк: Рутледж.
Muggah, R (2014a). Разоружение нового поколения, демобилизация и реинтеграция. World Politics Review, июнь 2014 г.a Доступно по адресу: http://www.worldpoliticsreview.com/authors/1133/robert-muggah.
Muggah, R (2014b). Браун, Г.
и Лангер, А., ред. Разоружение, демобилизация и реинтеграция. Справочник Элгара по гражданской войне и хрупким государствам. Лондон: Элгар. Доступно по адресу http://wwwe-elgar.com/bookentry_main.lasso?id=13748.Muggah, R и Krause, K (2010). Сокращение разрыва между миротворческими операциями и постконфликтной нестабильностью: на пути к программе сокращения насилия. Международные операции по поддержанию мира, доступно по адресу http://www.tandfonline.com/doi/abs/10.1080/.VCL78UukDbw.
Muggah, R и Reiger, M (2012). Переговоры о разоружении и демобилизации в мирных процессах: состояние доказательств В: Отчет NOREF . Осло: Норвежский центр миростроительства.
Мунив, J (2014). Невидимый труд: политическая экономия реинтеграции в Южном Судане. Journal of Intervention and State Building 8(3) Доступно на http://www.tandfonline.
com/doi/pdf/10.1080/17502977.2014.964451.Nossiter, N и Schmitt, E (2013). Франция воюет с исламистами в Мали. New York Times , 11 января 2013 г. Доступно по адресу http://www.nytimes.com/2013/01/12/world/africa/mali-islamist-rebels-france.html?_r=0.
ОЭСР (2014). Нестабильные государства, 2014 г.: Мобилизация внутренних доходов в нестабильных государствах. Париж: ОЭСР-КСР. Доступно на http://wwwoecd.org/dac/incaf/FSR-2014.pdf.
Олувания, O (). Процесс РДР в процессе постконфликтного миростроительства: оценка проблем после амнистии в районе дельты Нигера в Нигерии. Доступно по адресу http://www.westafricapeace.org/wp-content/uploads/2012/05/Oluwatoyin_Oluwaremilekun_Oluwaniyi_THE_DDR_PROCESS_IN_POST_conflict.pdf.
Озердем, А и Якоби, Т (2008 г.). Послевоенное восстановление: разоружение, демобилизация и реинтеграция .
Лондон: И.Б. Таурис и Ко, ООО Phayal, A , Khadka, P и Thyne, C (2015). Что делает бывшего комбатанта счастливым: микроанализ разоружения, демобилизации и реинтеграции в Южном Судане. Ежеквартальное издание международных исследований, доступно по адресу http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/isqu.12186/abstract.
Schulhofer-Wohl, J и Sambanis, N (2010). Программы разоружения, демобилизации и реинтеграции: оценка. Исследовательский отчет Народной академии Бернадота, доступен по адресу http://faculty.virginia.edu/j.sw/uploads/research/Disarmament,%20Demobilization,%20Reintegration%20Programs_%20An%20Assessment.pdf.
Shaw, M и Mangan, F (2014). Незаконный оборот и переходный период в Ливии: прибыли и убытки. Вашингтон, округ Колумбия: USIP. Доступно по адресу http://wwwusip.org/sites/default/files/PW9.
6-Незаконный оборот-и-Ливия-Переход.pdf.Экономист (2014). Исламское Государство Ирак и Великая Сирия: распад двух арабских стран. The Economist, 14 июня 2014 г. Доступно по адресу:
Тейдон, К. (2007 г.). Переходные темы? Разоружение, демобилизация и реинтеграция бывших комбатантов в Колумбии. Международный журнал переходного правосудия, доступен по адресу: http://www.fas.harvard.edu/~anthro/theidon/publications.htm.
Организация Объединенных Наций (2005 г.). Разрешение GA . Условное обозначение документа ООН: A/RES/59/296. 22 июня 2005 г.
Организация Объединенных Наций (2014 г.). Доклад Генерального секретаря о Миссии Организации Объединенных Наций по стабилизации в Демократической Республике Конго . Условное обозначение документа ООН: S/2014/450. 30 июня 2014 г.
Организация Объединенных Наций (2014b).
). DDR: проблемы сопоставления, дилеммы и руководящие принципы. Клингендаль. Доступно по адресу http://www.clingendael.nl/sites/default/files/20060800_cru_paper_ddr.pdf.
Журнал «Конфликт, безопасность и развитие». Рутледж. Доступно по адресу http://www.tandfonline.com/doi/abs/10.1080/.VCL1YEukDbw.
Здоровье. 24 апреля 2015 г. 
(2009). Безопасность и постконфликтное восстановление: работа с боевиками после войны . Нью-Йорк: Рутледж.
и Лангер, А., ред. Разоружение, демобилизация и реинтеграция. Справочник Элгара по гражданской войне и хрупким государствам. Лондон: Элгар. Доступно по адресу http://wwwe-elgar.com/bookentry_main.lasso?id=13748.
com/doi/pdf/10.1080/17502977.2014.964451.
Лондон: И.Б. Таурис и Ко, ООО 
6-Незаконный оборот-и-Ливия-Переход.pdf.