Памятники материальной культуры карелии: Культура Карелии – 10 лучших достопримечательностей Республики Карелия

Культура Республики Карелия

Карелия представляет собой уникальный культурный регион, сформировавшийся под влиянием западной и восточной, германской и славянской, католической и православной культур. Главным объединяющим фактором в процессе освоения территории финно-угорскими народами (карелы, вепсы) и славянами, заселявшими регион с XIII в., стала православная религия.

Традиционными ремеслами для Карелии являлись плетение из соломы и бересты, шитье жемчугом и вышивка, прядение, ткачество, резьба по дереву и кости, изготовление керамики. Карелия славилась также искусными ювелирами, кузнецами (вплоть до изготовления ружей), плотниками и мастерами-лодочниками, жемчужным промыслом. Художественные промыслы, получившие развитие и в наши дни — заонежская вышивка и прионежская керамика.

В Карелии насчитывается около 4 тыс. культурно-исторических и природных объектов, среди которых можно выделить: Государственный историко-архитектурный и этнографический музей-заповедник «Кижи», Валаамский архипелаг, состоящий из 50 небольших островов в северной части Ладожского озера, на которых находится Валаамский мужской Спасо-Преображенский монастырь, Успенский собор (XVIII в.) в г. Кеми, Успенскую церковь (1774 г.) в г. Кондопоге, ру-нопевческие деревни Беломорской Карелии, в которых родились руны эпоса «Калевала», памятники архитектуры Прила-дожья, петроглифы Беломорья и на восточном берегу Онежского озера, сейды на островах архипелага Кузова в Белом море, водопад Кивач, национальные парки.

С именем Петра I в Карелии связано строительство первого русского курорта «Марциальные воды». По чертежам самого Петра I в 1721 г. была построена в западноевропейском стиле церковь апостола Петра. Это единственный памятник подобного рода в РК. В интерьере церкви сохранились двухъярусный иконостас с 14 иконами и резными украшениями начала XVIII в. и две чугунные печи местного производства.

Неоднородный этнический состав населения Карелии, активные межэтнические связи в процессе хозяйственной деятельности, а также особенности исторического развития способствовали тому, что в современной культуре Карелии сохранились и развиваются различные пласты традиционной культуры на разных языках, говорах и наречиях: как древние (ёйги), так и относительно новые (городская культура XIX-XX вв.).

Основные библиотеки: Национальная библиотека РК, Научная библиотека ПетрГУ, КГПУ, КарНЦ УРАН. Среди музеев следует выделить старейший в республике Карельский государственный краеведческий музей (1871 г.), Музей изобразительных искусств РК, в котором собрана уникальная коллекция, посвященная карело-финскому эпосу «Калевала». Мировую известность имеет экспозиция русских икон, самая ранняя из которых относится к началу XV в.

Центром культуры Карелии является Петрозаводск, где сосредоточены наиболее крупные учреждения культуры: библиотеки, музеи, театры, концертные организации, учебные заведения, творческие союзы и научные организации. В карельской столице действуют пять профессиональных государственных театров: Русский театр драмы, Музыкальный театр, Национальный театр, молодежный театр «Творческая мастерская», Театр кукол.

Музей изобразительных искусств РК (I960 г.) относится к числу молодых музеев РФ. Основу музейного собрания составили произведения русского и советского изобразительного искусства. В собрании музея представлены произведения русских художников: Ф. С. Рокотова, Ф. И. Шубина, И. К. Айвазовского, И. И. Шишкина, В. Д. Поленова, И. И. Левитана и др. Широко представлено творчество карельских художников: С. X. Юнтунена, М. И. Юфа, Т. Г. Юфы, Б. Н. Поморцева и др. В коллекции музея представлено уникальное собрание икон средневековой Карелии, наиболее ранние памятники относятся к XV в. Произведения живописи этого периода стилистически связаны с новгородской художественной школой, но имеют черты местного своеобразия.

Ведущими творческими коллективами РК являются симфонический оркестр Карельской государственной филармонии, оркестр русских народных инструментов «Онего», Государственный ансамбль песни и танца Карелии «Кантеле».

Традиционная культура Карелии (часть 1)

Культурное наследие Карелии эпохи средневековья и начала нового времени по праву занимает видное место в отечественной культуре. Основные направления куль­турного развития — устное народное творчество и верования, архитектура, живо­пись и книжность — воплощались в яркие образцы. Дошедшие до нас памятники куль­туры Карелии носят черты северной самобытности и одновременно соответствуют современным им достижениям культуры России.

 

Одну из наиболее значимых вершин народного творчества занимает эпос — ряд сказаний в песенно-стихотворной форме, отображающий исторический и жизненный опыт народа. Такие сказания связаны между собой не столько общим единым сюже­том, сколько личностью героя. Циклами сказаний, сохранившимися и впервые запи­санными именно в Карелии в наиболее полной форме, являются карело-финский эпос («Калевала») и русские былины. Изначально передававшаяся в устной форме эпическая поэзия не знает твердой хронологии в повествовании; ее историзм не состоит в воспоминаниях о конкретных событиях прошлого. Эпос несет в себе некое програм­мное заявление об идеалах общества; для него характерна оценка событий с точки зрения идеального устройства семьи, общества, государства. По свидетельству пер­вого собирателя былин в Карелии П.Н. Рыбникова, «…былевая поэзия соответство­вала нравственным запросам и идейным убеждениям крестьянства»

138.

 

Пройдя несколько стадий в развитии, эпос историчен как таковой. Первая, самая ранняя стадия — сказания догосударственного времени. Ярчайшим примером слу­жат руны «Калевалы», идеализирующие первобытно-родовой строй и погруженные поэтому в мифологическое время. В основе их сюжетов лежат древнейшие мифы: кос­мологические — о зарождении мироздания и природных стихий, зооморфные — о происхождении животных, антропоморфные — о деяниях перволюдей-первопредков («культурных героев» эпоса), мифы о появлении лесов, рыбных угодий, хлебных зла­ков, о первых ремеслах, строительстве первой лодки и изготовлении первого кантеле, мифы о загробном мире и тайне смерти, об умирающем и воскрешающем Боге. Все эти сюжеты отображают древнейшие виды магического и рационального способов мышления человека первобытной культуры. Калевальские руны являются памятни­ком художественной культуры не только прибалтийско-финских народов, но и при­надлежат всему человечеству.

 

Архаичный мир рун зародился еще до этнической консолидации карельского и финского народов. С образованием самостоятельных карельского и финского этно­сов постепенно заканчивалось творение новых рун. Более того, сказания стали забы­вать в тех местностях, где общественное сознание давно перешагнуло стадию средне­вековья, например, в Финляндии нового времени и у тверских карелов. Оттого лучшие образцы древних эпических рун сохранились на севере Карелии, где и были открыты для мира финским собирателем Элиасом Леннротом, творчески переработавшим их в стихотворную «Калевалу»

139.

 

Трудные времена перехода от первобытно-общинного строя к классовому обще­ству, эпический мир Войны не обошел стороной руны. Жизнь в пограничье, научив­шая карелов ценить воинское искусство, и идеалы бойца, добывавшего мечом богат­ство и положение в обществе, ясно прослеживаются в некоторых сюжетах. Тем не менее, основной интерес и любовь рунопевцы проявляли ко времени «доброй кости», а не к веку «злого железа».

 

Мифические сюжеты иногда присутствуют и в русских былинах. Но главные на­правления русского героического эпоса принадлежат к другому, более позднему вре­мени — первым векам русской государственности, отягченным яростной борьбой со Степью. Известно, что наиболее яркие в идейном отношении былины создавались в трагичные времена татаро-монгольского владычества над Русью. При этом былины не содержат и намека на удельную раздробленность, то есть на историческую реаль­ность тогдашнего государственного устройства страны. В чем же их историзм? Преж­де всего в идеалах. Главной заботой государственных мужей того времени выступала борьба за объединение государства под властью одного суверена, свободного от уни­зительного иноземного ига. И чаяния народа были теми же

140.

 

Удивительно, но факт, что былины сохранились по всему Русскому Северу в среде прямых потомков новгородцев, а не переселенцев из Ростово — Суздальской земли, несшей главное бремя борьбы с Золотой Ордой. И тем не менее именно новгородцы, казалось бы, гордые своей самостоятельностью от власти Москвы, сказывали п бы­линах о едином государстве под властью одного князя. В сюжетах былин отстаивание независимости страны ложится на плечи богатырей, которым всячески мешают боя­ре, клевещущие на единственных защитников земли Русской. Но вспомним о поведе­нии «простой чади» в 1470-х гг., когда Иван III устанавливал власть над Великим Новгородом. Тогда новгородские бояре остались один на один со всеми войсками объединявшейся России — народ не захотел защищать независимость своего же удель­но-вечевого государства. Вот те реальные народные настроения и идеалы, которые мастерски переданы в былинах.

 

С созданием единого Российского государства вскоре прекратилось и складыва­ние новых оригинальных былинных сказаний. Сказители последующих веков отлич­но осознавали такую ситуацию и поэтому называли свои былины «старинами», то есть повествованием о прошедшем. Неслучайно в былинах ни один из эпических ге­роев не пользовался огнестрельным оружием, даже позднейший из них Ермак Тимо­феевич, казачье войско которого в действительности покоряло Сибирское ханство отнюдь не только мечами и саблями, но и с помощью ружей и пушек.

 

Персонажи былин (князь киевский Владимир, богатыри Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович, новгородский гусляр Садко и многие другие) имели прототипы в исторической реальности, но весьма удалены от перипетий их действи­тельной жизни. Былины, как и карельские руны, не блещут точными хронологиче­скими датами. Гораздо больше сходства с ходом истории обнаруживает третий цикл развития эпоса —

исторические песни, баллады и предания.

 

В Карелии наиболее известны песни о времени Ивана Грозного (особенно о взя­тии Казани) и предания о шведской интервенции (о «панах»). Одним из древнейших исторических сказаний такого рода, видимо, следует признать предание шелтозерских вепсов о бегстве чуди, жившей в пределах будущего Вытегорского уезда, в Заволочье, во времена Василия Темного (1415-1462 гг.). Тогда «чудский князь» Аминта был разбит под Каргополем; предки современных шелтозерцев, спасаясь от погони, переправились через Онежское озеро на захваченных у Муромского монастыря лод­ках и обосновались на его юго-западном побережье

141.

 

Конечно, исторические песни, баллады, предания несут больше информации о действительных событиях, но и они нуждаются в объективной исторической критике. Вместе с тем не стоит забывать, что главный их смысл заключался в сохранении памя­ти, исторического опыта народа, его самосознания. И с этой основной задачей свое­образные народные устные «учебники истории» вполне справлялись. Вместе со сказ­ками, загадками, колдовскими заговорами, свадебными песнями, похоронными причитаниями и плачами эпические сказания составили основу традиционной народ­ной культуры — устное творчество.

 

Богатейшие культурные традиции хранит архитектура Карелии. Главным стро­ительным материалом тут, как и по всей России, оставалось сравнительно недолго­вечное дерево. Но имело место постоянное воспроизводство строительных приемов. Кроме того, сохранились краткие описания зданий и их художественные изображе­ния на иконах. Благодаря кропотливому изучению архитекторами, археологами и реставраторами способов оформления среды обитания прошедших веков можно дос­товерно судить о традиционном зодчестве.

 

Дом и двор являются основой жизненного пространства человека. Археологи выявили главные моменты застройки древних поселений корелы в городище Паасо и Тиверске. Деревянные четырехугольные срубы домов стояли на фундаментах из мел­ких, плотно пригнанных друг к другу камней, обмазанных глиной. Печь-каменка располагалась в центре помещения или ближе к входу. Видимо, поначалу крыши были односкатными. О жилищах летописной веси можно сказать, что они строились из де­рева, внутри имелась печь-каменка. Уже тогда вокруг домов концентрировались хо­зяйственные постройки. Так обстояло дело в долговременном поселении в Чёлмужах. Но на многочисленных временных стоянках ставились наземные каркасные сооруже­ния с очагом. Такие же по типу стоянки были характерны и для кочевавших саами¹⁴².

 

Переход к сельскому хозяйству как основному виду деятельности населения при­вел к возникновению деревень. Срубные дома тут соседствовали с хозяйственными постройками — гумном с током, овином (сушилкой для снопов), амбаром (хранили­щем зерна), загонами и помещениями для скота, баней. Все эти сооружения обноси­лись одной изгородью. Так оформлялся полноценный двор. К XVI в. даже некоторые саами, жившие по лесам в «вежах», переходили к дворовой застройке¹⁴³.

 

Неблагоприятный, суровый климат привел к тому, что на Русском Севере, прежде всего на Двине, в конце XVI — начале XVII вв. возник новый тип двора. Он объеди­нил все жилые помещения и животноводческие постройки под одной крышей. В Ка­релии такие здания-усадьбы появились, видимо, в конце XVII в., прежде всего в смеж­ной с Двинской землей восточной половине края. Они представлены домами брусом и кошелем.

 

В основе обоих архитектурных типов лежал, как и прежде, бревенчатый сруб, а особенности проявились в компоновке помещений. Жилье всегда выходило на «лице­вую» сторону дома (окнами на улицу, берег). Но у дома брусом хозяйственные пост­ройки располагались «на задах» здания, а у усадьбы кошелем часть их пристраива­лась по лицевой стороне. И брус, и кошель имели высокую двухскатную крышу, конек которой проходил строго по центральной оси жилых помещений. Поэтому крыша здания брусом отличалась симметрией скатов, а у здания кошелем скат был более пологим и длинным над той частью дома, где находились хозяйственные пристрой­ки¹⁴⁴.

 

Распространение новых видов крестьянских построек отвечало потребностям хо­зяйственного развития. Урожайность зерновых оставалась крайне неустойчива; до весны своего хлеба не хватало даже в благоприятные годы. Главным достоянием боль­шинства жителей являлся скот, а не нива. Именно поэтому на Севере более развита скотоводческая обрядность, чем полеводческая. Складывавшаяся животноводческая направленность хозяйства крестьянского двора вела к тому, что постройки для скота (коровники, конюшни, ясли) с соответствующим инвентарем, сеновалы устраивались под одной крышей с жильем — для постоянного бдительного присмотра за основным имуществом семьи. Амбар, гумно, овин оставались вне здания во дворе.

 

Столь же явственно архитектура преломлялась через призму социально-демогра­фической ситуации в Карелии и всего Севера. Основная часть жителей селилась «ма­лыми семьями», но еще оставалось значительное количество и «больших семей». В конце XVII в., с введением подворного налогообложения, уже повсеместно искусст­венно возрождалась «большая семья». И архитектурная планировка дома брусом и кошелем творчески учла это изменение. Отапливаемое жилое помещение изба пред­назначалось для одной «малой семьи». Если в доме проживала «большая семья», то количество «изб»-комнат соответствовало числу входивших в нее «малых семей». «Избы» пристраивались в ряд друг к другу по лицевой стороне здания.

 

Дворы группировались в деревни, поначалу небольшие (в один — два двора), с неве­ликими полями и огородами. Именно в деревнях, а на севере края в волостках, про­живала подавляющая часть населения. Застройка деревень удивительно гармониро­вала с окружающим ландшафтом. Повсюду в Карелии, как и по всему Северу, господствовал принцип свободной планировки: дома и другие постройки ставились на неудобных для пашни и огорода местах. Вместе с тем, жесткая привязанность посе­лений к природной среде вызывала к жизни и другой принцип — своеобразную упо­рядоченность застройки, то есть ориентацию дворов на заметные компоненты мест­ности — берега рек и озер (основных дорожных артерий). Прибрежно-рядовая застройка складывалась во времена Великого Новгорода. В дальнейшем, с развитием сельского хозяйства, стал внедряться и другой тип организации поселений: дома ста­ли «смотреть» окнами «на лето», «на солнце» (на юг)¹⁴⁵. Небольшие деревни господ­ствовали в южной половине Карелии, у русских, карелов, в том числе ливвиков и людиков, вепсов. Северные карелы и поморы жили волостками.

 

Вот как выглядела беломорская волостка Шуя на одноименной реке по описа­нию «Дозора» 1598 г. Ее центром являлся погост — церковь с дворами священника, дьячка и пономаря. На том же берегу реки, на значительном удалении друг от дру­га, вверх и вниз по течению, стояли, соответственно, 10 и 14 дворов местных кресть­ян, а на противоположной стороне реки — еще 13 дворов. Возле каждого двора имелись сенокосы на 10-60 копен¹⁴⁶. Это не конгломерат отдельных хуторов, а одно поселение с единым центром, жители которого составляли общину. Основные прин­ципы застройки — свободная планировка и упорядоченность — ярко выражены и тут. Отличие от компактных деревень заключалось лишь в рассеянной в простран­стве постановке дворов, привязанных к далеко отстоящим друг от друга ценным на севере сенокосам.

 

Поселения окружали леса, которые выступали таким же объектом активной хо­зяйственной деятельности, как и поля при деревнях и волостках. Именно тут локали­зовалось подсечное земледелие. В лесах разворачивался и доходный промысел — охо­та, особенно на пушного зверя. Все леса Карелии пронизывали путики — ухоженные тропы с ловушками и капканами. Архитектурно путики оформлялись станами, со­стоящими из охотничьей избушки, лавы и лабаза. Незатейливая избушка-сруб имела узкое оконце, низкий вход-лаз и каменную печь-очаг. Перед избой ставилась лава — конструктивно связанные стол и две скамьи по бокам, а поодаль — лабаз, то есть установленный на столбах небольшой сруб в виде будки, где сохранялись припасы. Станы прятались в глухих зарослях, на расстоянии одного дня пути друг от друга по путику¹⁴⁷.

 

Церкви и часовни также поначалу ставились вне поселений — при кладбище. По­этому в писцовых книгах старинные деревни около церквей и  часовен именовались так: «Деревня такая-то у погоста», или «Деревня такая-то у часовни». Кладбища яв­лялись культовыми зонами — языческими по происхождению реликвиями, из кото­рых запрещалось что-либо выносить в «мир». При христианизации именно там и стро­или церкви и часовни, зримо заменяя языческий культ предков их христианским почитанием. Но древние обряды и верования, связанные со смертью, дожили до на­ших дней¹⁴⁸, а слово «погост» (первоначально — постоянное место остановки «гостей»-купцов, затем — административный центр сельской округи и сама эта округа) постепенно приобрело новое значение — кладбище.

 

Деревянная церковь Воскрешения Лазаря из Успенского Муромского монасты­ря (конец XIV в.) — старейшая из сохранившихся в Карелии, — теперь находится в архитектурно-этнографическом музее-заповеднике в Кижах. Она же является са­мой древней из существующих деревянных построек страны. Конструктивно цер­ковь состоит из трех связанных друг с другом по осевой линии срубов-клетей: алта­ря, основного молельного помещения, увенчанного одной главкой-луковицей с восьмиконечным православным крестом, и притвора с входом. Интересно, что эта церковь, поставленная по преданию самим основателем монастыря преподобным Лазарем и освященная в честь его небесного покровителя, находилась вне стен оби­тели: «за монастырем церковь Лазареве Воскресение древяная клетцки»¹⁴⁹. «Житие» преподобного утверждает, что по соседству с Лазарем проживали «злобные языч­ники чудь и лопь». Возможно, церковь была построена при их кладбище или лесном святилище.

 

Описание погостских церквей в писцовых книгах однообразно и лаконично: на погосте церковь такая-то «древяная, с трапезою, клетцки, а верх шатром»; в церкви «образы, и книги, и сосуды, и ризы, и свечи и все церковное строение мирское». Очень редко упоминались «колокола на колокольнице», в основном колокола были свой­ственны монастырским церквам. Некоторые церкви XVII в. дожили до наших дней, например, на Лычном острове (1620 г.), в Линдозере (1634 г.), Варваринская в Яндомоозере (1650 г.), в Гимреке (1695 г.). Изображения церквей на чертежах (церковь св. Николая в Олонце, 1630 г.) и старинные обмеры (церковь 1683 г. в селе Деревянном), помогают восстановить их первоначальный облик.

 

В основе церковного здания XVII в. находился четырехугольный сруб, делавший­ся тем же порядком, что и в крестьянских домах. Над четвериком — основанием — располагался восьмерик, соединенный с ним декоративным повалом (фронтонным поясом). Восьмерик служил основанием шатра, над которым высилась главка — лу­ковица, покрытая чешуйками-лемехами и увенчанная крестом¹⁵⁰.

 

Архитектурный облик таких церквей тесно связан с основными линиями разви­тия русского зодчества. «Шатры» стали украшать русские церкви с середины XVI в. Стройные шатровые церкви-«свечи» горделиво возвышались над городскими и сель­скими строениями. Лучший пример тому — дивное сочетание шатров собора Василия  Блаженного в Москве на Красной площади. Шатры зримо символизировали подъем самосознания и властей, и народа, вызванный освобождением от вассалитета Золо­той Орде в конце XV в. и присоединением в середине XVI в. главных «Батыевых улу­сов» на Волге.

 

Общинные крестьяне и посадские люди Карелии строили и содержали церкви за свой счет, придавая им желаемый облик, отражавший их внутренние эстетические и культурные потребности. Приверженность к шатровым церквам основывалась на «приподнятости» мироощущения — господствовавшем настроении всей русской куль­туры XVI в. и сохранявшимся в Карелии в веке следующем.

 

По границе традиционных ареалов карело-людиковского, вепсского и русского расселения шатровые церкви имели и этнический подтекст. Речь идет о церквах «западно-прионежской школы». От русских людики и вепсы восприняли принцип «восьмерик на четверике», но усилили его, устанавливая не один, а два восьмерика, после­довательно расширявшихся кверху и заканчивавшихся высоким шатром. Таковы церкви в Линдозере, Гимреке и по­следняя по времени постройки тради­ционная шатровая церковь России — Успения Богородицы в Кондопоге (1784 г.).

 

Этно-религиозные особенности проявлялись и во внутреннем устрой­стве храмов. Так, людики и вепсы в трапезных своих церквей ставили цен­тральный столб, богато орнаментиро­ванный и с кронштейнами по бокам, упиравшимися в потолок. Силуэты столбов очень напоминают по форме традиционные женские фигуры с под­нятыми руками на вышивках, сакраль­ный смысл которых давно выяснен. Так что в центральном столбе трапез­ной выражался и культ предков, и культ священных деревьев, то есть клю­чевые звенья древних религиозно-ма­гических представлений прибалтий­ско-финских народов Карелии¹⁵¹.

 

На погосте при церквах находи­лись дворы священника и церковного причта, а также кельи с нищими. Священники не присылались епархиальными влас­тями, они нанимались самими приходами, которые и назначали им содержание — ругу, в основном в виде сельхозугодий или доли в промыслах. Жившие на погостах нищие «кормились от церкви Божьей», то есть в конечном счете на средства прихо­жан. Высокие религиозно-нравственные основы такой формы вспомоществования покоились на общинно-приходском устройстве крестьянского мира. Сохранился интересный источник середины XVII в. — материалы обыска (опроса под присягою) олонецким воеводой крестьян Толвуйского погоста. Причиной расследования послу­жили претензии «толвуйских стариц» на монастырский статус и царскую ругу. Вы­яснилось, однако, что со времени основания церкви и погоста, «лет с четыреста», местная крестьянская община выделяла часть своих земель мирской богадельне, где доживали свой век потерявшие кормильцев пожилые люди. Такая же практика суще­ствовала и во всех Заонежских погостах¹⁵².

 

Кельи с нищими существовали и при монастырях. Обычно монастырь имел две церкви — «теплую» (отапливаемую) и большую, в честь небесного покровителя оби­тели. Рядом стояли кельи для братии и нищих, а также хозяйственные постройки. Монастырь окружала ограда. Каменными постройками, в основном церквами, рас­полагали лишь самые значительные обители, такие как Валаамская и Александро-Свирская. Исключение составил и Соловецкий монастырь, архитектура которого стала вершиной каменного зодчества Севера.

 

Главные каменные сооружения Соловков появились в XVI в. Успенская церковь, трапезная и келарская палаты были построены в 1552-1557 гг.; величественный, ла­коничный и законченный в формах Спасо-Преображенский собор возводился в 1558- 1566 гг., церковь св. Николая — в 1577 г., а надвратная церковь Благовещения появилась в 1599-1600 гг. Сооружение грандиозного Соловецкого Кремля относится к 1582-1594 гг. В середине XVI в. руководил строительством игумен св. Филипп Ко­лычев, а архитектором Кремля являлся старец Трифон. Сельских жителей края, не знавших в повседневности каменного зодчества, потрясала монументальность Соловков. Во всяком случае, восторг, недоумение и даже растерянность сквозит в словах легенд о строительстве монастыря: камни возились на дровнях размером с избу, впря­гали в них богатырского белого коня, камень тесал великан. А о том, что местные жители сами и возводили Соловецкий Кремль, легенда не упоминает¹⁵³.

 

Живой интерес вызывает и культурная сторона деятельности обителей, в том чис­ле церковно-миссионерская и производственная. Ведь именно в повседневном веде­нии монастырского хозяйства население и проявляло себя, и училось новым приемам и навыкам, так как очень многие работы выполнялись руками мужиков-трудников, бельцов и послушников. На юге Карелии крупнейшими центрами культуры, в том числе производственной, выступали Валаамский и Коневский монастыри на Ладож­ском озере и Александро-Свирская обитель, а на севере — Соловецкий монастырь. Но следует напомнить, что в глазах жителей монастыри являлись прежде всего их богомольем, в молении «за мир» и заключалась главная ценность любой обители для окрестного населения, а не в производственно-бытовой стороне ее существования. Наоборот, материальные претензии монастырей на общинные земли и угодья всегда вызывали дружный отпор всего крестьянского мира. Более того, иногда общины ока­зывались сильнее монастырей и буквально выживали монахов с их вотчинных земель.

Так случилось к концу XVII в. с Петропавловской пустынью «что на три-девяти но­сах» в Соломенном (ныне — г. Петрозаводск). Ее келарь Арсений писал царям Петру и Ивану Алексеевичам и патриарху Иоакиму: «Пустыня, Государи, у нас, богомолцов Ваших, беззаступная, а от окольных людей и от олонецких присылок до конца изобижена и разорена, а заступить, Государи, за тое пустыню и от околных обидъ оборонить некому»¹⁵⁴.

 

Двойственная природа монашеского послушания — глубокая личная вера и хо­зяйственный расчет — вытекала из условий монастырского существования. Появив­шиеся в Карелии со второй половины XIV в. обители являлись «киновиями», то есть общежительскими по уставу монастырями (в отличие от древнейших русских келиот-ских монастырей, допускавших обособленное проживание иноков в кельях за соб­ственный счет). Выжить северные монастыри могли лишь имея собственное хозяй­ство, но не пашенное, а торгово-промысловое, так как подавляющее число обителей Карелии или вообще не имело вотчин, или располагало крайне незначительными вот­чинами в несколько крестьянских дворов. Кроме того, Север выработал новый тип черносошного крестьянина — самостоятельного и уверенного в себе хозяина. И идеи христианского просвещения местных жителей просто не могли иметь успех, если бы игумены проявили хозяйственную нерасторопность. Поэтому грамотное ведение хо­зяйства расценивалось обителями как проповедь христианства действенным методом экономической демонстрации, соединенной с верой¹⁵⁵.

 

Чем дальше от главных культурных и государственных центров страны отдаля­лись иноки, тем чаще они сталкивались с языческими верованиями жителей. В таких условиях возрастала роль личного христианского примера монахов и в целом духов­но-христианской составляющей их братских общежительств. Безусловным доказа­тельством высочайшей репутации киновий Карелии в глазах современников служат слова «Челобитной иноков царю Ивану Васильевичу» — яркого публицистического произведения середины XVI в. из круга сочинений московского монашества, которое фигурировало на «Стоглавом соборе» 1551 г. и использовалось в писаниях самим Грозным. В нем слава карельских обителей приравнивалась к духовной высоте тог­дашних бастионов Православия — Кирило-Белозерского и Иосифо-Волоцкого мо­настырей и скитов «заволжских старцев»: «… есть чин и устав преданный от препо-добнаго отца нашего игумена Кирила чудотворца, его же держат во обители его неизменно даже и до сего дни, такоже и во всех заводских манастырях, и в Соловец­ком монастыри, такоже и на Ладожском озере на Валаме, и на Коневце, и на Сенном, такожде и во обители преподобнаго старца Иосифа, иже на Волоце»¹⁵⁶.

 

Миссионерская деятельность монастырей, безусловно, внедряла в сознание ми­рян догматы Православия, прежде всего, усиленное почитание святых, помогающих в повседневных трудах. Так, в Карелии особенно чтились святые Фрол и Лавр — по­кровители коней. Их иконы часто включались в состав деисусного чина иконостасов местных церквей, например, церкви Воскрешения Лазаря (иконы первой половины XVI в.). «Чудо о Флоре и Лавре» на иконе XVIII в. из Покровской церкви в Кижах происходит на фоне весело скачущих и пасущихся коней с жеребятами, сосущими ко­былье молоко. Почитался и св. Власий, заступник коровьего стада. Повсюду около его часовен вывешивались крынки с молоком, сюда пригоняли коров для окропления святой водой. Символ светоносного начала св. Георгий помогал хозяйкам в свой праз­дник совершать весенний охранительный обряд заклинания стада.

Карелия – регион с характерной историей и уникальной культурой

Карелия – интересный регион, который отличается сложной экосистемой. Он всегда пользовался популярностью среди туристов со всей России и других стран. Здесь сосредоточено свыше 4500 единиц культурного наследия. Центр Карелии – Петрозаводск, город с десятками театров, музеев и исторических памятников.

История Карелии

Расселение людей было связано с изменением природных процессов: береговых линий, растительного и животного мира, климата. Особой популярностью пользовались места, расположенные возле водоема. Вначале на территории Карелии были ледники. Около 11 000 лет назад началось постепенное потепление и на местности появилась трава, кустарники и леса. Люди начали осваивать территорию около 8000 лет назад.

Коренные народы

Коренные народы Карелии – карелы и вепсы. Их численность достигает почти 140 000 человек. Ученые уверены, что народность сформировалась на основе аборигенов юго-восточной Финляндии и южной Карелии. Советский историк Шаскольский выяснил, что первое карельское племя появилось на Карельском перешейке и в северно-западном Приладожье в 6 веке. Основная вера – православие. До конца неизвестно, как появились люди на территории Карелии. Но установили, что это произошло в период каменного века. К тому времени люди умели строить жилище, производить орудия труда и добывать пищу. Подходящий климат и богатый растительный мир привлекали древних людей. Со временем они научились строить отапливаемое жилье, осваивали новые виды деятельности, приручили животных. Они занимались хлебопашеством, охотой и рыбалкой. Излишки продавались или обменивались на другие вещи. После завершения эпохи железа возникло Древнерусское государство и вепсы с карелами стали его частью. Крещение карел проводилось князем Ярославом Всеволодовичем в 1227 году. До этого они были язычниками. Карелы страдали от постоянных набегов шведов, финнов и литовцев. Чуть позже они жаловались на непосильные поборы монастырей и бояр. В 1470 году Московское государство захватило земли, но так и не установили крепостное право. Вместо него ввели непосильные налоги. Притеснения со стороны соседей вынудили народ покинуть свои земли. Количество карелов постепенно уменьшалось. С приходом власти большевиков ущемлялись политические и экономические права народа. Это привело к восстанию 1921 года. После его подавления карелы массово бежали в Суоми. На протяжении последних 80 лет численность карелов снизилась вдвое, на 55 000 человек.

Культура карелов

Культура карелов уникальна и удачно сочетает в себе христианские и языческие традиции. Многие православные праздники сопровождаются старинными песнями и заклинаниями. Наряду с этим в Карелии до сих пор встречаются шаманы, которые общаются с духами с помощью специальных заклинаний. В домах обязательно хранятся обереги. Их цель – защитить жилище и его обитателей от нечистой силы. Языческие корни прослеживаются в сказках, былинах, обычаях и песнях. В Карелии расположено много объектов культурной и исторической важности. Здесь распространено плетение из соломы и бересты, прядение, изготовление керамики, шитье жемчугом и вышивка. Местные кузнецы изготавливают оружие, мастера-плотники – деревянные лодки. Туристы всегда привозят домой знаменитую заонежскую вышивку и прионежскую керамику.

ТОП культурных объектов Карелии

• Государственный историко-архитектурный и этнографический музей-заповедник «Кижи», основанный на ансамбле Кижского погоста.
• Валаамский мужской монастырь, возрожденный в 1980-х гг.
• Успенский собор;
• Успенская церковь;
• Рунопевческие деревни;
• памятники архитектуры;
• лабиринты и слейды;
• церковь апостола Петра с двухъярусным иконостасом.

Быт карелов

Национальная кухня карелов проста и основана на дарах холодного края. Она изобилует рыбными блюдами. Особой популярностью пользуется уха и выпечка. Карелы всегда заготавливают на зиму грибы и ягоды. Настоящие карельские дома строятся из дерева и украшаются резьбой. Туристы сравнивают их со сказочными теремками. Древние традиции все еще актуальны. Старших очень уважают, дети помогают по хозяйству, а важные вопросы решаются сообща. Карельская культура и быт хорошо прослеживаются в сувенирах. Туристам предлагают взять на память обереги в виде кукол, деревянные и кожаные изделия, косметические средства, созданные на основе местных трав, вкусные заготовки из ягод. Карелия – удивительный регион, в котором стоит побывать каждому из нас. Она не просто красива, но и пропитана древним колоритом. Это место, где чтят традиции и очень любят гостей.

Материальная культура и народное искусство

Материальная культура и народное искусство
Сортировка по алфавиту | Сортировка по хронологии

Габе Р. М . Карельское деревянное зодчество / Р. М. Габе ; под ред. Н. Н. Соболева. – М. : Госстройиздат, 1941. – 216 с. : ил., планы.

Маслова Г. С. Народный орнамент вержневолжских карел / Г. С. Маслова. – М. : Изд-во АН СССР, 1951. – 139 с. : ил. – (Труды Ин-та этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. Новая серия : Т. 11).

Тароева Р. Ф. Материальная культура карел : (Карельская АССР) : этнографический очерк / Р. Ф. Тароева. – М. ; Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1965. – 222 с.

Русское народное искусство Севера : сб. ст. / [науч. ред. : И. Я. Богуславская, В. А. Суслов]. – Л. : Советский художник, 1968. – 194 с., [3] л. ил.
Из содерж. : Карельская резьба по дереву и вышивка / В. В. Алава. – С. 183-189.

Косменко (Хокконен) А. П. Карельская народная вышивка второй половины XIX – начала XX века / А. П. Хокконен // Советская этнография. – 1975. – № 1. – С. 92-101.

Косменко А. П. Карельское народное искусство : изобразительное творчество / А. П. Косменко. – Петрозаводск : Карелия, 1977. – 38 с. : ил., [43] л. ил. 

Народное искусство Карелии : каталог выставки музея «Кижи» / [сост. : А. Т. Беляев ; вступит. ст. Б. А. Гущина]. – Петрозаводск : Карелия, 1979. – 56 с., ил., [4] л. ил.

Материальная культура и декоративно-прикладное искусство сегозерских карел конца XIX – начала XX века : [сборник] / [отв. ред. Е. И. Клементьев]. – Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1981. – 262 с. : ил.

Косменко А. П. Северные узоры : народная вышивка Карелии /А. П. Косменко. – Петрозаводск : Карелия, 1989. – 238 с. : ил.
О традиционной и современной вышивке народов Карелии – карел, ливвиков и людиков, вепсов и русских.

Косменко А. П. Традиционный орнамент финно-язычных народов Северо-Западной России / А. П. Косменко ; [науч. ред. : М. Г. Косменко, Е. И. Клементьев]. – Петрозаводск : КарНЦ РАН, 2002. – 218 с.

Клементьев Е. И. Материальная культура [карел] / Е. И. Клементев, С. И. Кочкуркина, Р. Ф. Никольская // Прибалтийско-финские народы России / отв. ред. : Е. И. Клементьев, Н. В. Шлыгина. – М., 2003. – [Разд. 2], гл. 6. – С. 229-259.
Содерж. : Традиционные формы поселений / Е. И. Клементьев. – С. 229-239 ; Поселения и жилища в ХХ в. / Е. И. Клементьев. – С. 239-241 ; Одежда и обувь / Е. И. Клементьев, С. И. Кочкуркина. – С. 241-250 ; Пища / Е. И. Клементьев, Р. Ф. Никольская. – С. 250-257 ; Способы передвижения и транспорт / Е. И. Клементьев. – С. 257-259.

Косменко А. П. Народное декоративно-прикладное искусство [карелов] / А. П. Косменко // Прибалтийско-финские народы России / отв. ред. : Е. И. Клементьев, Н. В. Шлыгина. – М., 2003. – [Разд. 2], гл. 10. – С. 306-317.

Кирсанова Е. Великолепие карельского наряда / Е. Кирсанова // Север. – 2006. – № 3-4. – С. 196-202.

Логинов К. К. Материальная культура и производственно-бытовая магия [сямозерских карел] / К. К. Логинов // История и культура Сямозерья / [Т. В. Вага и др. ; редкол. : В. П. Орфинский (отв. ред.) и др.]. – Петрозаводск, 2008. – С. 153-246.

Косменко А. П. Орнаментальное искусство сямозерских ливвиков (XIX – начало XX века) / А. П. Косменко // История и культура Сямозерья / [Т. В. Вага и др. ; редкол. : В. П. Орфинский (отв. ред.) и др.]. – Петрозаводск, 2008. – С. 531-546.

Орфинский В. П. Традиционный карельский дом : [монография] / В. П. Орфинский, И. Е. Гришина. – Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 2009. – 478 с. : ил., портр.

Сурво В. В. Образы традиционной вышивки Карелии: процессы трансформации / В. В. Сурво // Проблемы духовной культуры народов Европейского Севера и Сибири : сб. ст. памяти Юго Юльевича Сурхаско / [ред. А. П. Конкка]. – Петрозаводск, 2009. – С. 270-279.

Яшкова Т. Б. Костюм Карелии / Т. Б. Яшкова. – Петрозаводск : Периодика, 2009. – 157 с. : ил., цв. ил.

Михайлова Н. С. Музыкальные инструменты пастухов Карелии: особенности конструкции и территория бытования / Н. С. Михайлова // Музыковедение. – 2010. – № 2. – С. 23-29.

Археологические памятники | Петрозаводск ГОВОРИТ | Газета «Петрозаводск» online

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПÁМЯТНИКИ, материальные остатки жизни и деят. людей от эпохи каменного века (7 тыс. лет до н. э.) до Средневековья. Включают поселения, мастерские, могильники, курганы, городища, культовые объекты, клады, а также отд. находки ― орудия труда, фрагменты сосудов, украшения, отходы произ-ва. Являются осн. источником для реконструкции самого про-должительного, дописьменного, догос. периода истории Карелии. Обычно скрыты в почвенном слое, но из-за размыва, выветривания или вспашки могут оказаться на поверхности. В Карелии выявлено св. 2,5 тыс. А. п., не считая случайных находок. Среди них выделяются пам. каменного века (мезолита и неолита), раннего металла (энеолита, или медно-каменного века, и бронз. века), железного века, раннего и позднего Средневековья. Преобладают остатки поселений (на некоторых из них заметны следы жилищ-полуземлянок), много временных сезонных стоянок. Укрепленные поселения (городища) известны в сев.-зап. Приладожье на Карел. перешейке. Поселения охотников и рыболовов обычно сосредоточены скоплениями в прибрежной ч. озер и рек. В сев. ч. Онежского оз. самые древние пам. расположены на высоких береговых террасах, на удалении от совр. уреза воды. Наиб. полно изучены поселения на сев.-вост. и вост. берегах Онежского оз., по берегам озер Сямозеро и Водлозеро. Реже встречаются погребения: грунтовые могильники, одиночные захоронения и в одном месте, у с. Челмужи и д. Кокорино, курганы, широко распространенные южнее, в Приладожье. Широкую известность получил Олене-островский могильник эпохи мезолита. В низовье р. Выг и на вост. берегу Онеж-ского оз. найдены наскальные изображения (петроглифы). Известны и неск.           ср.-век. кладов монет. На терр. А. п. запрещены всякие строит. и др. работы, а окружающая зона выделяется как охранная (или зона регулируемой застройки). Гос. органы охраны пам. истории и культуры, вкл. археол., следят за состоянием пам., ставят на гос. учет вновь выявленные, принимают меры к спасению оказавшихся под угрозой гибели.

Лит.: Археология Карелии. Петрозаводск, 1996.

Ю. А. Савватеев

Деревянное зодчество Карелии » Перуница

Перед советскими зодчими стоит важная задача — привнести в отечественную архитектуру черты индивидуальности, непохожести, подчеркнуть ее местные национальные особенности. Естественно, что эту задачу нельзя решить без проникновения в сущность архитектурного наследия, без глубокого понимания тенденций и особенностей развития зодчества прошлых эпох, чтобы, не вставая на путь поверхностного подражания и стилизаторства, рассказать языком современных архитектурных форм о созданной предками красоте.

При определении дальнейших путей развития современной архитектуры Советской Карелии вполне закономерно желание обратиться к опыту карельского народа, тем более что народное деревянное зодчество карел еще недостаточно изучено и довольно распространены сомнения относительно его национального характера.

Задача настоящей книги — наметить общую картину формирования и развития деревянного зодчества на территории Карелии на основании натурного изучения памятников, проведенного автором в период с 1950 по 1970 г., привлечения литературных и архивных источников (подборку архивных документов по культовой архитектуре Карелии, часть из которых публикуется впервые, выполнила В. Ф. Хеглунд).

В хронологическом отношении рассматриваются постройки до конца XIX — начала XX вв., когда в результате общего кризиса Российской империи народное искусство пришло в упадок. Ранняя граница рассматриваемого периода, определяемая главным образом существующими сооружениями, довольно условна, так как устойчивость традиций и относительная неподвижность крестьянского быта до Октябрьской революции обусловливали длительное сохранение архаичных типов построек или отдельных архитектурно-конструктивных решений.

Если читатель проявит интерес к памятникам народного искусства Карелии, почувствует их прелесть и поймет основные особенности и закономерности их развития, задачу настоящей книги можно будет считать выполненной — интерес к памятникам, ощущение и понимание их красоты не могут пройти бесследно и, в конечном счете, должны принести практические плоды.

Материальная культура любого народа, неотъемлемой частью которой является архитектура, в результате контактов этого народа с соседями неизбежно приобретает различные наслоения. Это можно сказать и о культуре карел, в которой из-за специфики исторического развития края прослеживаются черты вепсской, финской, саамской и особенно сильно — русской культуры.

Уже в XI в. карелы были связаны со славянами, а первые переселенцы из новгородских земель и с Верхнего Поволжья оседали в Обонежье и Поморье. В XII в. часть территории Карелии вошла в состав Новгородской феодальной республики, а в XV в. Карелия вместе с Новгородом влилась в Русское государство, в рамках которого окончательно сформировалась карельская народность.

К XIX столетию восточная часть края имела преобладающее русское население, в то время как западная часть была заселена карелами (граница между территориями с русским и карельским населением к тому времени проходила примерно по линии современной Октябрьской железной дороги). Но и население западной части края было неоднородно по своему составу. Так, юго-восточную часть Прионежья, в окрестностях Шелтозера, заселяли немногочисленные вепсы — потомки некогда могучего племени веси. В результате общения древних вепсов и карел образовались две этнолингвистические группы — приладожские карелы (ливвики) и прионежские карелы (люди-ки), заселяющие юго-западную часть края. Средняя и северная Карелия была заселена собственно карелами, которые, по словам Р. Ф. Тароевой, в процессе своего расселения «столкнулись с редким, но чрезвычайно самобытным по своей культуре лопарским населением и ассимилировали его» .

Разделение карельского народа на собственно карел и южных карел (ливвиков и людиков) предопределило некоторые различия в их культуре, обусловленные более сильным русским влиянием на юге Карелии и культурными контактами с соседними народами: с вепсами — на юге, с лопарями, а позднее финнами — на севере. Но общение между карелами облегчалось общностью происхождения и связанной с ним общностью языка, что в конечном счете обусловило культурную общность карел. И точно так же «как ни сильно было русское влияние, оно не вело к обрусению карельского народа, сохранившего в последующие века и свой язык, и свою культуру».

Большое значение для формирования деревянной архитектуры Карелии имели особенности экономического развития края: интенсивная хозяйственная жизнь Обонежья новгородских времен (XI— XV вв.), угасшая после присоединения к Москве в результате смещения на восток основных торговых путей, вновь оживилась в начале XVII в. в связи с развитием здесь металлургической промышленности. Позднее, во второй половине XVIII в., сохранению относительно высокого уровня экономики в крае способствовала торговля преимущественно лесом и продуктами морских промыслов. Затем, начиная с первой половины XIX в., в период разложения крепостнического строя, Карелия постепенно превратилась в отсталую окраину России — здесь из-за бездорожья и низкой плотности населения развитие капитализма происходило относительно медленно.

Такова общая картина экономического развития края. Однако необходимо сразу же оговориться — различные части Карелии развивались с разной интенсивностью. Естественно, что периоды расцвета экономики способствовали оживлению архитектурно-строительной деятельности, а экономические спады приводили к своеобразной стабилизации сложившихся архитектурно-строительных традиций.

В значительной степени успехи народной культуры и искусства Карелии обусловлены фактическим отсутствием здесь крепостного права.

Все перечисленные особенности исторического развития карел определили собой специфические черты их архитектуры, памятники которой, вместе с русскими постройками края, входят в сокровищницу народного искусства нашей страны.

Национальный музей Республики Карелия

Археология («архайос» – древний, «логос» – учение) – историческая наука, изучающая прошлое человечества преимущественно на основе вещественных источников, или археологических памятников. К вещественным источникам относятся как конкретные древние предметы, так и самые различные следы и следствия человеческой деятельности.

Археология Карелии – это региональный раздел исторической науки, изучающий остатки материальной культуры древнего населения нашего края – от прихода человека сразу после отступления ледника (10 тыс. лет назад) до позднего Средневековья (XVI в. н.э.). Большую часть этого обширного хронологического периода составляет так называемая «преистория» – время, не освещенное письменными источниками. Первое упоминание о племени корела относится только к 1147 году.

Археология всегда интересовала исследователей Карелии. С начала образования в 1871 году Олонецкого естественно-промышленного и историко-этнографического музея в его историческом разделе находились и поступавшие от жертвователей, случайно найденные предметы археологии. Наиболее важным событием археологических работ в Карелии в XIX в. было открытие онежских петроглифов. В 1914 году в Олонецком музее появляется отдельный «археологический отдел». В ХХ в. в Карелию постоянно приезжают археологи из научных учреждений Москвы и Ленинграда. С 1950-х гг. в Карельском филиале АН СССР существует сектор археологии.

За последние 80 лет активных работ археологами открыто и частично исследовано более 3 тысяч поселений, могильников, стоянок-мастерских, святилищ каменного века. Некоторые из них получили мировую известность.

Например, одним из ярких памятников Севера Европы является Оленеостровский могильник на Онежском озере, исследованный в 30-х гг. ХХ века.

Самый продолжительный и первый период в истории Карелии – эпоха камня, продолжался 4 тыс. лет. За это время человек освоил многие новые технологии обработки камня, органических материалов, производство керамики и металлов, выработал наиболее оптимальные приёмы жизнеобеспечения в суровых природных условиях Севера. Каменные орудия в большинстве случаев остаются единственными следами человеческой деятельности в древности. Во второй половине V тыс. до н.э. население Севера Европы научилось изготавливать керамику. Использование керамической посуды для хранения и приготовления пищи положительно сказалось на жизни древних коллективов. С IV тыс. до н.э. на Севере существует металлообработка меди. Только во II тыс. до н.э. человек освоил плавку бронзы. Вплоть до эпохи средневековья основными занятиями коллективов в Карелии были охота и рыболовство.

В Юго-Западном Беломорье на реке Выг и на восточном берегу Онежского озера исследуются уникальные памятники наскального искусства периода неолита – энеолита – петроглифы. Древние наскальные «полотна» иллюстрируют различные стороны духовной и повседневной жизни древних жителей Карелии.

На морском побережье и на горах в тайге известны и другие монументальные археологические памятники – лабиринты и сейды. Они свидетельствуют о существовании в Карелии пока малоисследованного культа священных камней.