Куда пойти вдвоем в москве: лучшие места для романтического свидания

Организация романтических свиданий

Как московские фанаты Битлз оплакивали смерть Джона Леннона в 1980 году

МОСКВА — Фотограф Борис Антонов точно не помнит, как он узнал, что бывший битл Джон Леннон был застрелен в Нью-Йорке 8 декабря 1980 года.

Это точно не из советских СМИ, вспомнил он. . В личном архиве Антонова до сих пор хранится крохотная вырезка с последней страницы советской ежедневной газеты «Труд», в которой в трех кратких предложениях сообщается новость от 10 декабря.0019

Но слухи об убийстве Леннона «довольно быстро распространились» среди его друзей, сказал Антонов RFE/RL .

«Это, конечно, был шок», — сказал Антонов, который в то время был студентом Московского института связи. «Потому что «Битлз» казались вечными. Они были с нами всю нашу жизнь».

Антонов подчеркнул, что он обычный советский пацан из подмосковного Кунцево.

«Ни у кого из моего окружения не было диссидентских взглядов или каких-либо сомнений в социализме», — сказал он. «В центре города жили дети, чьи отцы работали в кино, были дипломатами или профессорами. Так называемая Золотая молодежь, у которой были синие джинсы и последний альбом Deep Purple».

Антонов, однако, играл на басу в местном оркестре. Он помнит, как услышал песню «Битлз» 1965 года «Девушка», когда учился в седьмом классе, на советском сборнике под названием «Музыкальный калейдоскоп № 8».0019

А английских рокеров мельком видели даже на советском телевидении.

«Было телешоу под названием «Америка в видоискателе», которое началось с отрывка из фильма «Любовь не купишь», — вспоминал Антонов. «Шоу было о том, как тяжела жизнь американских рабочих. Но нас это не волновало. Главное для нас были те самые 20 секунд «Битлз».

Однажды, по его словам, он был в музыкальном магазине, когда продавец решил похвастаться перед друзьями, сыграв на 1969 хит Come Together.

«Это был шок», — сказал он, вспоминая, как вокал Леннона выделялся на фоне советских поп-звезд, доминировавших в то время в эфире. «Нас окружали [Иосиф] Кобзон, Аида Ведищева, Валентина Толккунова…»

В конце 1970-х годов, и особенно в преддверии Московской Олимпиады-80, атмосфера стала более спокойной. В 1977 году советский лейбл Мелодия выпустил альбом Леннона 1971 года Imagine .

20.12.1980-го Антонов увидел небольшое объявление на доске объявлений Московского института связи. Он пригласил «всех поклонников и поклонников музыки The Beatles» прийти «завтра» на смотровую площадку Ленинских гор у главного корпуса МГУ в 11 часов утра для сбора «тех, кто хочет почтить память Джона Леннона».

Внизу объявления кто-то написал: «Кто боится репрессий, пожалуйста, не приходите».

«Был вечер, и я надевал пальто, чтобы уйти», — сказал Антонов Азаттыку. «Вот тогда я увидел его. Я хотел взять его, потому что это была такая хорошая вещь. Я немного поспорил с собой — может быть, я должен дать узнать об этом большему количеству людей. Но было уже поздно, и институт был около чтобы закрыть. Я думал, что не причиню вреда свободе или памяти Леннона, поэтому аккуратно снял его и спрятал».

Антонов сказал, что его немного беспокоит возможность неприятностей, если он примет участие в мемориале, но это «просто сделало его более интересным, с небольшим риском и страхом».

«Конечно, мы не беспокоились, что нас побьют или арестуют, но мы знали, что могут быть неприятности», — добавил он, в том числе возможность исключения из института.

В тот вечер друг праздновал свой день рождения, слушая альбом The Wall группы Pink Floyd. Антонов рассказал им о сборе Леннона, но никто из них не хотел идти.

«Они просто боялись», сказал он.

На следующее утро Антонов, уже начинающий фотограф, загрузил в камеру свежую пленку и направился на смотровую площадку Ленинских гор, видную площадку с панорамным видом на советскую столицу. Как оказалось, почти все сохранившиеся фотографии этого события сделал Антонов.

Когда он прибыл примерно в 11:30, «у знаменитого гранитного барьера собралось 200-300 человек». Два человека держали транспарант с надписью «Светлой памяти Джона Леннона». У другого молодого человека, по-видимому, студента, на шее была табличка со словом «Imagine» и третьим куплетом культовой песни Леннона с таким названием.

В мемуарах, написанных для сайта Beatles.ru, Антонов сказал, что видел, как молодой человек снял шляпу и отдал трогательную, сердечную дань уважения Леннону срывающимся от печали голосом.

«Он отзывался о Ленноне как о великом музыканте и как о борце за социальную справедливость», — написал Антонов. «За права негров, за мир. Он закончил словами: «Вместе с Ленноном навсегда!»

Подошли другие и завершили свои выступления похожими лозунгами, в которых были советские отголоски: «Леннон не умер!» или «Леннон навсегда!»

«Один молодой человек крикнул: «Дайте миру шанс!» и бросил знак мира», — написал Антонов.

Антонов сказал, что не припоминает каких-то особых антисоветских настроений на мероприятии. Он сказал, что один полицейский стоял рядом и наблюдал. Один или два фотографа из международной прессы сделали фотографии. статья позже появилась в лондонской The Daily Telegraph.

Тем не менее, участников начали задерживать, так как демонстрация разгонялась и люди направлялись к ближайшей станции метро.

«Милиция и, по слухам, сотрудники правительства из МГУ, стали расталкивать самых громких участников и толкать их к автобусу», — писал Антонов в своих мемуарах. «Люди не могли поверить своим глазам. Никто не сталкивался с подобным. Один парень попросил сотрудника милиции объяснить, что происходит, и начал ссылаться на различные права и свободы из конституции… Толпа начала возмущаться. Было слышно, как люди выкрикивали какие-то дерзкие вещи в адрес полиции и особенно сотрудников службы безопасности в штатском, которые до этого момента стояли вокруг, притворяясь фанатами [Леннона], а теперь провожали активистов в автобус».

Антонов сказал, что толпа взялась за руки и продолжила идти к метро. По словам Антонова, когда они проходили мимо автобуса с задержанными, он кричал: «Ребята, мы с вами!»

Для Антонова переломным моментом стала попытка задержания сотрудником милиции молодого человека, ранее цитировавшего конституцию.

«Мы его не отдадим!» — вспоминал Антонов. В этот момент полиция схватила и его. Антонов сказал, что он инстинктивно сопротивлялся, пиная ногами после того, как обе его руки были связаны.

— Но, конечно, это было бессмысленно, — сказал он. «Они затолкнули меня в автобус».

«Мы как-то чувствовали, что право на нашей стороне», — вспоминал Антонов. «Мы знали, что мы невиновны и что наше дело правое».

По его словам, толпа была еще более возмущена тем, что большинство из тех, кто их задерживал, были студентами-коллаборационистами и информаторами МГУ.

Задержанных доставили в различные полицейские участки для допросов. Антонов сказал, что никто из офицеров не грубил ему. Один из них даже сказал, что ему самому нравились «Битлз».

Антонов сказал, что позже он слышал, что у некоторых задержанных были различные проблемы, в том числе с дисциплинарными взысканиями в их институтах.

«Но ни у кого из людей, которых я знал лично, не было таких проблем», — сказал он Азаттыку.

Год спустя, в декабре 1981 года, советские фанаты Леннона попытались организовать еще одно подобное мероприятие в первую годовщину трагедии. Но на этот раз советская власть была готова.

Антонов и пара его друзей пытались подойти к смотровой площадке Ленинские горы.

«Нас схватили, когда мы были еще в 300 или 400 метрах от смотровой площадки», — вспоминал он. «К нам подошла полиция и спросила: «Ребята, куда вы идете?» «Просто прогуляемся, — ответили мы. — Ну, тогда прогуляйтесь с нами».

• В 70 лет Путин по-прежнему незаменим для российского общества?

Война Владимира Путина на Украине и новая российская реальность

Почти все за пределами России относятся к решению Владимира Путина вторгнуться в Украину одинаково: как к непристойному и ненужному зверству.

Но это потому, что внешнему миру ясно видно, что происходит на земле в Украине. Для среднего россиянина картина выглядит совсем иначе. Они знают, что в Украине происходит что-то , но это не «война» — это «спецоперация». И если вы смотрите новости, которые контролируются государством, вы не видите изображений разбомбленных многоквартирных домов или погибших мирных жителей на улицах, потому что так выглядит война, а войны в Украине точно нет.

Действительно, на прошлой неделе Путин подписал закон , предусматривающий до 15 лет лишения свободы за распространение «ложной информации» о конфликте, включая использование таких слов, как «война» или «вторжение». И хотя государство в значительной степени контролировало СМИ в России, теперь оно закрыло последний оставшийся независимый канал и даже блокирует Facebook в надежде контролировать и интернет.

Так каково жить в этой тотальной параллельной вселенной? Что видят россияне? Что они слышат? Самое главное, во что они верят?

Чтобы получить ответы, я связался с Алексеем Ковалёвым, бывшим редактором Moscow Times, а ныне редактором Meduza, независимого новостного сайта, штаб-квартира которого ранее находилась в России, а теперь базируется в Латвии (сайт был заблокирован российскими властями). правительство). Ковалев жил в Москве и на прошлой неделе бежал в Латвию, поскольку путинский режим ввел еще более жесткие ограничения на свободу прессы.

Мы говорили о том, какие сообщения доходят до России, как изменилась медиа-среда за последние пару недель и верит ли он, что реальность может наконец прорваться сквозь туман санкционированной государством дезинформации.

Далее следует слегка отредактированная стенограмма нашего разговора. Чтобы узнать больше от Ковалёва, послушайте этот эпизод Today, Explained :

Шон Иллинг

Можете ли вы дать мне представление о том, как сейчас обстоят дела в России?

Алексей Ковалев

Меня нет уже неделю, но когда я еще был там, уже было массовое изъятие банковских счетов. Теперь я слышу, что валютный контроль создает всевозможный хаос, и становится все труднее покупать вещи, и это, вероятно, откроет черные рынки для всех видов товаров первой необходимости. Так что реальность происходящего уже просачивается в повседневную жизнь россиян.

Шон Иллинг

Люди видят последствия происходящего, но кого они винят? Почему они думают, что это происходит?

Алексей Ковалев

Люди только сейчас видят непосредственные последствия того, чего они еще не до конца понимают. В России есть инстинкт: когда вы видите длинную очередь, извивающуюся где-то за углом, вы просто понимаете, что вам нужно быть в ней, даже если вы не знаете, почему. Вы просто знаете, что происходит что-то плохое, вы должны быть в этой очереди. Примерно так сейчас и происходит.

Но очень трудно сказать, во что люди верят. Я имею в виду, что я видел опрос, проведенный неделю назад, который показал, что 68 процентов россиян поддерживают войну, но это государственное агентство по проведению опросов. И в опросе даже не используется слово «война», потому что это было бы немыслимо, а государство запретило этот язык. Так кто знает, во что на самом деле верят люди?

Я могу рассказать вам, что происходит, когда вы пытаетесь объяснить людям, что происходит в Украине, и помните, что у многих здесь есть родственники в Украине. Когда пытаешься им сказать: «Это дом твоей тети в Киеве. Понимаете? Оно в пепле. Его бомбят», — не верят, хоть фотки им покажи. Они говорят — и я знаю это по личному опыту — «Нет, этого не может быть, потому что нам сказали, что мы не причиняем вреда гражданскому населению, что это не война. И если это происходит, то это должно быть потому, что эти украинские националисты бомбят собственный народ, чтобы спровоцировать российскую армию дать отпор и убить мирных жителей». Вот о чем мы здесь говорим.

Шон Иллинг

У нас в России нет надежного индикатора общественного мнения, верно? Как вы сказали, опрос вызывает подозрения, и теперь это полицейское государство, так как же нам отличить то, во что люди говорят, что они верят, и то, во что они верят на самом деле?

Алексей Ковалев

Понятия не имею. Эти опросы отражают то, сколько людей на самом деле смотрят государственные СМИ, которые говорят им, что думать и что говорить.

Даже тот опрос, который я упомянул, как я уже сказал, не спрашивает людей о «войне», а спрашивает, поддерживают ли они «спецвойсковую операцию» в Украине. А затем спрашивает, каковы, по вашему мнению, цели этой специальной военной операции, и предлагает вам варианты вроде «Денацификация Украины» или «Защита русскоязычных народов в Украине». Ни один из них не отражает того, что происходит в Украине. Они просто позволяют людям выбирать между различными темами для обсуждения, которые навязывает государство.

Шон Иллинг

Каково сейчас быть журналистом в России? И просто для ясности: я не спрашиваю о писаках и нигилистах, которые платят государству. Я спрашиваю о журналистах и ​​писателях, которые возражают против этого тоталитарного кошмара, но и им грозит огромный риск, если они выйдут из строя.

Находят ли они способы сказать правду, не говоря правду? Или они все просто убираются оттуда, пока еще могут?

Ковалев Алексей

Честно говоря, я не знаю многих журналистов, которые до сих пор там. Я знаю нескольких человек, которые до сих пор остаются в России, и они приняли осознанное решение остаться, и я восхищаюсь их храбростью. Я бы хотел, чтобы я был в состоянии принять это решение, но я этого не сделал. Моя семья умоляла меня уйти. Моя собственная мать плакала от радости, когда я позвонил из-за границы, чтобы сказать ей, что я в безопасности.

Но это не произошло за одну ночь. Мы в «Медузе» были объявлены правительством в прошлом году иностранными агентами, и это правительство нарисовало нам на спине огромную мишень, назвав нас предателями и врагами народа. Так что это было давно. Мы готовились к этому моменту несколько лет. Это не неожиданно. Что неожиданно, так это то, как быстро это произошло.

Шон Иллинг

Похоже, что подход режима к СМИ и пропаганде изменился. Долгое время Россия «затопляла зону» и забрасывала население таким количеством противоречивых сведений о реальности, что они не знали, чему верить, или были слишком циничны, чтобы верить чему-либо. Но теперь это полный оруэлловский контроль над реальностью, и это гораздо более тяжелый подъем, потому что речь идет не о подрыве консенсуса, что легко; речь идет об обеспечении соблюдения одного из них.

Алексей Ковалев

Да, абсолютно. Определенно произошел сдвиг. И я должен быть честным, здесь была горстка людей, которые предупреждали об этом в течение долгого времени, которые говорили таким людям, как я, что однажды это будет фашистская диктатура, и мы отмахивались от этих люди. Мы такие: «Да ладно, Путин циник, он злой во многих отношениях, но, по крайней мере, он рациональный парень. Все, что он хочет сделать, это стать безумно богатым. Он не собирается делать ничего радикального».

Но мы все чертовски ошибались. Паникеры всегда были правы, и почти каждый из них либо мертв, либо сидит в тюрьме, либо сослан.

Шон Иллинг

Люди за пределами России смотрят видео людей, протестующих на улицах Москвы и Санкт-Петербурга, и я думаю, что многие из нас хотят верить, что Путин не может сдержать это, что бунт будет . Но я беспокоюсь, что это в основном принятие желаемого за действительное. Вы уверены, что это нанесет серьезный удар по путинскому режиму?

Алексей Ковалев

Нет, не совсем. То, что вы видите от этих протестующих на улицах, возможно, является самым смелым поступком, который я когда-либо видел, и в основном женщины сталкиваются с настоящим насилием и серьезным тюремным заключением. Полиция выбивает из этих людей дерьмо. Сейчас они самые смелые люди в России, потому что знают, с чем сталкиваются.

Но мы говорим о нескольких тысячах человек в стране с населением более 140 миллионов человек. Этого даже близко не достаточно, чтобы нанести серьезный удар по путинскому режиму. На самом деле для этого потребуется молчаливое большинство или пассивный электорат Путина, которые все эти годы просто делали то, что им говорят, и им придется отстаивать свою позицию. Но я понятия не имею, что нужно, чтобы эти люди проснулись. Я действительно понятия не имею,.

Все, что я знаю, это то, что мы находимся в неизведанных водах. Все эти крупные иностранные СМИ, такие как New York Times и BBC, бегут из Москвы. Такого никогда не было. У New York Times было бюро в Москве на протяжении всего ХХ века, включая три революции, две мировые войны и всю холодную войну. Но теперь Москва небезопасна для New York Times. У меня действительно нет слов, чтобы описать, насколько непредсказуема эта ситуация.

Шон Иллинг

Опять же, я не хочу здесь мечтать, но возможно ли, что Путин не так популярен, как кажется? Возможно ли, что существует скрытый поток недовольства, ожидающий своего выхода?

Алексей Ковалев

Возможно. Это так трудно узнать. Нельзя доверять никаким данным опросов, особенно опросам, проводимым государственными организациями. Государство контролирует весь медиа-аппарат в России, и его невероятно сложно пробить. Мы просто не знаем, о чем думают люди, или во что они действительно верят, или что возможно. Никто не знает.

Шон Иллинг

По мере того, как боль этой войны становится все более реальной, по мере того, как солдаты начинают возвращаться домой в гробах, по мере того как экономика продолжает рушиться, возможно, реальность прорвется сквозь туман пропаганды.

Алексей Ковалев

Думаю, мы узнаем, не так ли? Мы брали интервью у родителей российских солдат, причем не профессиональных солдат-добровольцев, а призывников, людей, призванных в армию. Это 20-летние ребята, которых после нескольких месяцев тренировочного лагеря отправили на передовую и сказали, что это все учения. Многие из этих солдат попали в плен к украинцам, и их родители абсолютно подавлены, потому что им сказали, что их дети находятся на учениях. Так что путаницы много.

Но я не уверен, что реальность рухнет или что это произойдет достаточно скоро. Санкции действуют медленно. Несмотря на то, что эта военная кампания была таким очевидным провалом, если кто-то из близкого окружения Путина не убедит его отступить, что маловероятно, это затянется и погибнет больше людей.

Кто знает, что это будет означать? Вызовет ли это общенациональный бунт? Я не знаю. Вот что я знаю: российское правительство давно готовилось к этому моменту, и они создали полицейское государство, чтобы подавлять любые признаки сопротивления с применением крайней силы.

Слушайте Ковалёва по телефону сегодня, объяснение в Apple Podcasts, Google Podcasts, Spotify, Stitcher или везде, где вы слушаете подкасты. Вы можете быть в курсе всех репортажей Vox Audio о войне в Украине с помощью нашего плейлиста Spotify:

Наша цель в этом месяце

Сейчас не время для платного доступа. Настало время указать на то, что скрыто на виду (например, сотни отрицателей выборов в бюллетенях по всей стране), четко объяснить ответы на вопросы избирателей и дать людям инструменты, необходимые им для активного участия в американской политике. демократия. Подарки читателям помогают сделать наши журналистские статьи, основанные на исследованиях, бесплатными для всех. К концу сентября мы планируем добавить 5000 новых финансовых спонсоров в наше сообщество сторонников Vox. Поможете ли вы нам достичь нашей цели, сделав подарок сегодня?

Российско-американские отношения накануне визита Клинтон в Москву

Каковы приоритеты визита госсекретаря Клинтон в Москву?
Госсекретарь Клинтон отправится в эту поездку в Москву, я думаю, в основном как продолжение июльского саммита, и ее приоритеты во многом будут такими же, как те, что были обозначены двумя президентами. Безусловно, она будет следить за ходом переговоров по СНВ, за достижением ли последующего соглашения — мне кажется, она будет делать все возможное, чтобы способствовать быстрому прогрессу, так как они действительно хотят закончить это к 5 декабря, и я думаю, есть хороший шанс, что они будут. Я думаю, что она также будет говорить с русскими о других аспектах повестки дня в области нераспространения. У нас есть амбициозный план того, что мы хотим сделать в течение следующих нескольких лет, и мне кажется, что она будет настаивать на том, чтобы попытаться продвинуться вперед в тех областях, где у нас есть работа.

Она, конечно же, посмотрит, как у нас дела с Соглашением о транзите через Афганистан, соглашением, которое мы достигли в июле с Россией, чтобы разрешить транзит американского смертоносного оборудования и солдат. Насколько я понимаю, он только начал реализовываться. Я предполагаю, что она проанализирует, как идут дела, я думаю, хотя у нее также будет время изучить, что еще можно сделать в Афганистане. У нас только что была встреча с Виктором Ивановым, человеком, который отвечает за наркотики в России. Я думаю, что эта рабочая группа также рассматривает то, что мы могли бы сделать вместе по этой проблеме.

И я думаю, что в более широком смысле она, как исполнительный директор двусторонней комиссии, будет рассматривать работу различных рабочих групп. Я думаю, что нас сейчас около пятнадцати, и некоторые из них уже встретились, а некоторые нет. Я думаю, что она будет поощрять тех, кто не должен двигаться вперед, а также анализировать то, что сделали те, кто встретился.

Наконец, я не думаю, что вопрос об Иране будет в повестке дня. Думаю, мы существенно продвинулись в поиске общих подходов к Ирану. Мы не видим всего с глазу на глаз, это остается, но я думаю, что недавние встречи в Нью-Йорке и Женеве, кажущееся открытие, которое было представлено для инспекции иранских объектов, открытие того, что у Ирана есть этот второй объект для обогащения и так далее, все это дало определенный импульс давлению на иранцев, чтобы они выполнили свои обязательства по договору о нераспространении ядерного оружия. Я думаю, что русские чувствуют себя комфортно и готовы достаточно далеко продвинуться в этом направлении. Однако я думаю, что мы сталкиваемся с разногласиями, когда поднимаем вопрос о санкциях, хотя это еще предстоит изучить.

Изменились ли американо-российские отношения при администрации Обамы?
Новая администрация приложила очень согласованные усилия, чтобы направить нас в отношениях с Российской Федерацией на другой курс, чем мы оказались в конце правления администрации Буша. Большинство наблюдателей и большинство аналитиков считали, что мы достигли самой низкой точки в отношениях и способности работать вместе с русскими, которая у нас была со времен окончания холодной войны. И было очень сильное ощущение, что, учитывая широкую повестку дня вопросов, по которым мы действительно должны быть в состоянии найти рабочие прагматические подходы вместе, что это нежизнеспособная ситуация. Поэтому, когда к власти пришла администрация Обамы, мне кажется, что они предприняли согласованные усилия, чтобы, как они сказали, перезагрузить отношения.

Некоторые из нас, разговаривавших с русскими, чувствовали, что русские думали, что было бы гораздо лучше, если бы у нас была новая операционная система, но как бы вы ее ни характеризовали, администрация Буша оставила нас без особых возможностей для этого. дела, и чувствовалось, что так дальше продолжаться не может. Итак, у вас с самого начала была приверженность тому, что я бы назвал политикой взаимодействия. Я слышал, как представители администрации Обамы объясняли это как подход, который должен был быть: предпосылкой номер один, на идее, что у нас будет очень широкая повестка дня, и что на самом деле все будет на столе. Во-вторых, это будет основываться на идее, что мы будем вовлекать русских во все эти темы, и мы увидим, где мы можем добиться прогресса или где у нас есть проблемы, которые являются трудными, а затем мы перейдем к делу и попробуем иметь дело как с возможностями, так и с трудностями. Но при условии, что мы ничего не добьемся, если не возьмем на себя обязательство поговорить с русскими о том, как мы видим наш путь вперед.

Я думаю, что результатом этого стала первая встреча двух президентов в Лондоне 1 апреля, за которой последовала очень важная встреча, состоявшаяся в июле, которая действительно положила начало очень серьезной работе. Сейчас у нас продолжаются переговоры по СНВ, и я думаю, что они добились серьезного прогресса в определении параметров нового договора. Достигнута договоренность о более широком сотрудничестве по Афганистану. У нас есть ряд областей потенциального сотрудничества, которые открылись сейчас по противоракетной обороне, а также ряд областей в нераспространенческом блоке вопросов.

Так что я думаю, что в широком смысле это администрация, которая решила, что у нас есть отношения с Россией, что важно, и что их нужно вести на основе разговоров с русскими по полной программе нашего связи. И что мы постараемся работать с ними там, где сможем, и там, где у нас есть разногласия, мы продолжим с ними разговаривать и постараемся управлять этими разногласиями таким образом, чтобы это не мешало нашей работе. где мы можем по другим вопросам.

Как «правящий тандем» России влияет на политику США?
Вопрос или вопрос об отношениях между президентом Медведевым и премьер-министром Путиным является постоянным. Как я уже отмечал, это самая крупная салонная игра в Москве. Но, честно говоря, для правительства в Вашингтоне единственный разумный способ подойти к этому вопросу, по сути, состоит в том, чтобы строить наши отношения, исходя из того, что есть одно правительство. Если между ними есть разногласия или если между ними есть сотрудничество и они видят вещи одинаково, для нас мы можем работать только с одним российским правительством одновременно. Я думаю, что то, как развивались и поддерживались отношения до сих пор, имеет большой смысл. Президент Обама, как президент Соединенных Штатов, имеет дело со своим президентским коллегой как со своим главным собеседником. Однако никто не питает иллюзий, что премьер-министр Путин не является очень важным и очень влиятельным лидером в России, и президент Обама его видел.

Ключевым моментом является то, что мы работаем с правительством России в целом. Я, безусловно, всем советую, что в наших интересах редко пытаться настраивать одну сторону против другой в каком-либо иностранном правительстве, и это особенно верно в случае с Россией. Так что если мы получаем договоренности с Российской Федерацией, то мы должны исходить из того, что это договоренности, достигнутые внутри страны по-своему. Я предполагаю, что премьер-министр Путин не действует без консультаций со своим президентом, и что у президента Медведева очень тесные отношения и консультации со своим премьер-министром. Поэтому, вероятно, справедливо предположить, что политика российского правительства, которую мы наблюдаем, пользуется поддержкой обоих.

Каковы перспективы замены истекающего в декабре договора о сокращении стратегических наступательных вооружений?
Одним из приоритетов нашей двусторонней повестки дня, начиная с первых встреч между госсекретарем Клинтон и министром Лавровым, было то, что мы делаем, чтобы добиться продолжения соглашения по СНВ. Я думаю, будет справедливо сказать, что ни одна из сторон не заинтересована в исчезновении рамок договорного режима контроля над вооружениями, который поддается проверке. И тем не менее, есть крайний срок 5 декабря, когда действительно важно получить новое соглашение, иначе мы как-то окажемся в большой опасности потерять существующую структуру, которая очень хорошо послужила нам сейчас, поскольку договор СНВ по которым мы работаем.

Цель этих соглашений на самом деле двоякая: определить согласованное количество, в данном случае, боеголовок и средств доставки, которые будут разрешены для каждой стороны, а затем создать систему, в которой каждый из нас может проверить, что другой живет. своим обязательствам. В этом заключалась суть первого соглашения по СНВ и основа для этого последующего соглашения и соглашения, которое было достигнуто в администрации Буша, так называемого СНП.

Я считаю, что шансы на новое соглашение очень хорошие. Судя по всей имеющейся у меня информации, обе стороны ведут очень серьезные переговоры. Но есть проблемы. Некоторые из них поднимутся на политический уровень. Многие из них являются техническими, и в некотором смысле они являются функцией решения технических проблем, что часто является случаем просто напряженной работы с обеих сторон. У меня есть все основания полагать, что сейчас обе стороны полны энергии для выполнения этого соглашения в срок. Я думаю, что, когда госсекретарь Клинтон уйдет на следующей неделе, она будет очень решительно подчеркивать необходимость того, чтобы все с обеих сторон приступили к делу и выполнили работу быстро, потому что времени мало, а это очень сложное соглашение. Но, думаю, есть основания для оптимизма.

Какое значение имеет решение США изменить конфигурацию предлагаемого противоракетного щита в Европе?
Противоракетный щит в Европе, о котором было объявлено в администрации Буша, стал, как я думаю, знает почти каждый, кто вообще следил за этим, чрезвычайно спорным и трудным вопросом между Соединенными Штатами и русскими. Каковы бы ни были достоинства аргументов каждой из сторон относительно актуальности или неактуальности ракетных возможностей России, а также значения системы ПРО для стратегических вооружений российской стороны, все воспринималось как проблема. И это стало одним из принципиальных вопросов, которые как бы возникали и мешали сколько-нибудь серьезному диалогу по самым разным вопросам, от контроля над вооружениями до европейской безопасности и ряда других направлений.

Я думаю, что реальный смысл решения по ПРО не столько в том, почему оно было принято, сколько в том, каковы последствия принятия решения. И я думаю, наверное, с двусторонней точки зрения, то есть с точки зрения России и США. точки зрения, то, что он сделал, так это снял с обсуждения главный спорный вопрос. Русские теперь по существу приветствовали это решение. В последние дни они говорили, что новая система, которая действительно даст нам возможность противоракетной обороны в Европе, не представляет угрозы для Российской Федерации, и это совсем не то, что они говорили о предыдущая система.

Это означает, во-первых, то, что он удаляет очень отвлекающий и отвлекающий вопрос из нашей повестки дня и позволяет людям говорить о многих вещах в гораздо более благоприятной атмосфере. Во-вторых, я думаю, что также важно, что это, как представляется, открывает возможности для изучения сотрудничества в области противоракетной обороны, и это находится на самых ранних стадиях. Думаю, пока рано говорить о том, как это будет развиваться. Обе стороны заявили, что мы готовы это сделать. Если вернуться к первому заявлению президентов Обамы и Медведева, то это было упомянуто как сфера возможного сотрудничества. Это было повторено в июле. Я думаю, нет никаких сомнений в том, что американская сторона серьезно относится к тому, что можно сделать. Уверен, что и российская сторона тоже.

Но я бы откровенно сказал, что, вероятно, верно и то, что с каждой стороны есть много людей, которые очень сомневаются в том, что сотрудничество в этой области действительно зайдет очень далеко. Я думаю, что с обеих сторон будет много внутренних дебатов о том, как далеко вы можете зайти, что возможно. Я просто надеюсь, что мы серьезно изучим потенциал сотрудничества по мере продвижения вперед. Я думаю, что мы находимся на очень ранней стадии этого, но я думаю, что это станет предметом обсуждения, когда госсекретарь Клинтон и заместитель госсекретаря Таушер будут в Москве.

Насколько эффективно США и Россия сотрудничают по Ирану?
С самого начала правления администрации Обамы Иран был приоритетным вопросом для США в переговорах с Российской Федерацией. Я думаю, что большинство согласны с тем, что мы не расходимся с русскими и в течение некоторого времени, если вообще когда-либо, не придерживались мнения о том, что для Ирана было бы плохо развивать потенциал ядерного оружия. Никто не считает это хорошей идеей. Вопрос в том, что вы будете с этим делать, если они попытаются это сделать, как мы думаем, и я думаю, что все больше и больше русских и других согласны с тем, что это кажется реальной вероятностью.

С течением времени, я думаю, произошло то, что российская сторона намного сблизилась с американской стороной в оценке реалий того, что происходит на местах в Иране по ядерной программе. Я думаю, что мы договорились, что мы должны сделать все возможное, чтобы предотвратить развитие оружейного потенциала, поскольку это означает, что они должны соблюдать свои обязательства по Договору о нераспространении ядерного оружия.

Где мы, кажется, часто расходимся, или где дебаты становятся трудными, так это в том, что вы будете делать, если иранская сторона откажется сотрудничать, и это приведет к дебатам о санкциях и так далее. Я считаю, что русские относятся к санкциям иначе, чем мы. У них очень большие сомнения, что они будут эффективны. Как мы видели в Нью-Йорке, президент Медведев сказал, что сомневается в их эффективности, но, возможно, они будут неизбежны. Я не совсем уверен, что делать с этим заявлением. Я считаю, что нам не следует переоценивать то, как далеко это уводит русских в нашем направлении.

В то же время я думаю, что недавнее разоблачение того, что Иран тайно разрабатывает еще один завод по обогащению, доказательства всего этого, тот факт, что это показало, что они не соблюдают требования Договора о нераспространении ядерного оружия. Это укрепило позицию тех, кто говорит, что нам действительно нужно надавить на Иран, чтобы он был более прозрачным, чтобы он был более открытым, чтобы предоставить доступ. Я думаю, что русских это устраивает, и я считаю, что именно поэтому мы стали свидетелями сильного — я бы сказал, несколько ближе по настоянию — того, что Иран открывает свои объекты, что он сотрудничает с МАГАТЭ — такого рода меры. Однако я думаю, что в конечном итоге у нас все еще будут разногласия, так это то, что вы будете делать, если мы наткнемся на кирпичную стену в Иране. И здесь я думаю, что мы не должны недооценивать сохраняющиеся различия, которые мы, вероятно, разделяем.

Наконец, я бы сказал, что одно место, в котором мы явно расходимся, это то, что Россия сказала бы, что мы исключаем любое применение силы для принуждения Ирана к чему-либо. А, как известно, американская позиция и позиция многих других состоит в том, что ничего не исключается. И я думаю, что это очень определенная разница. Россия просто не согласилась бы на применение силы.

Насколько эффективно Вашингтон и Москва сотрудничают по Афганистану?
Сотрудничество по Афганистану было одним из наиболее успешных элементов усилий администрации Обамы по открытию новых направлений работы и сотрудничества с русскими. В июле, и я понимаю, что это была в основном российская инициатива, было предложено, чтобы Россия играла более активную роль в операции по поддержке сил США и НАТО в Афганистане. Это выразилось в открытии новых транзитных маршрутов через Россию и районы южнее для американских самолетов и наземного транспорта.

В результате этого открытия было достигнуто соглашение, соглашение было подписано в июле, и я так понимаю, что сейчас мы действительно по крайней мере испытали первый полет и так далее. Это очень большое достижение. Я имею в виду, что семь, восемь, девять месяцев назад мы были далеки от такого сотрудничества. И поэтому я считаю, что это серьезный шаг.

Кроме того, от ряда людей, с которыми я обсуждал это с обеих сторон; Я думаю, есть ощущение, что многое еще предстоит сделать и гораздо больше можно сделать вместе в Афганистане. Российская сторона очень настаивает на усилении противодействия производству и вывозу наркотиков из Афганистана. Это очень серьезно на них влияет. Их начальник отдела по борьбе с наркотиками, или, я полагаю, их наркобарон, если вы хотите его так назвать, был здесь недавно, действительно приводя очень веские доводы в пользу того, что это огромная проблема для России, и они хотят, чтобы американцы и НАТО сделали больше для решения этой проблемы. с ним, и они готовы работать с нами. Это, я думаю, открывает некоторые серьезные дополнительные возможности для большей работы.

Таким образом, я бы сказал, что в целом афганская история сотрудничества с русскими пока довольно хороша. Мы, конечно, находимся в разгаре рассмотрения того, что мы собираемся делать дальше в отношении Афганистана. Я понятия не имею, что русские будут советовать. Одна из вещей, которые я знаю, это то, что русские в целом считают, что нам было бы хорошо, если бы они выслушали их и очень внимательно посмотрели на их опыт там, который не был счастливым, и что они не хотели бы, чтобы мы повторили те же проблемы.

Я думаю, все это отражает тот факт, что в стратегическом плане у нас действительно нет разных целей в отношении этой части мира. Мы не хотим видеть в нем источник нестабильности, лагерей подготовки террористов или исламской дестабилизации со стороны боевиков. Мы не хотим видеть в нем источник наркотиков для Евразии и Европы. Так что я имею в виду, что не так уж много у нас действительно разных целей, я бы сказал, на данный момент. У нас могут быть разные акценты, но не разные цели.

Что нас ждет в будущем? Есть ли возможности для дальнейшего сотрудничества? И продолжающееся напряжение?
У нас много незаконченных дел, я бы сказал, в смысле выработки более стабильного комплекса будущих отношений, как между нами, так и шире в регионе, что касается, по сути, постсоветского пространства. Последствия грузинской войны до сих пор с нами. Есть очень острые разногласия по поводу действий России по признанию этих двух территорий, которые мы признаем частью Грузии. Итак, у нас есть этот вопрос, есть и другие неурегулированные конфликты в регионе, такие как Нагорный Карабах и Приднестровье, и, в широком смысле, нерешенный набор вопросов, которые очень сложны и очень велики в отношении будущих договоренностей. существуют для создания будущей европейской системы безопасности. Россия категорически против того, чтобы НАТО продвигалось дальше на восток и принимало в свои ряды либо Украину, либо Грузию, либо, возможно, других стран этого региона. НАТО также настаивает на том, чтобы НАТО было открыто для новых членов и так далее. Теперь я не думаю, что это является серьезной проблемой на данный момент. Он был в какой-то степени отложен на второй план. Но это все еще там, и я думаю, что одна из областей, в которых есть потенциальные трудности — если что-то вспыхнет — или где у нас все еще есть серьезные нерешенные вопросы, — это отношения между нами и Россией на этом постсоветском пространстве вокруг. Окрестности России и роль в них Европы. Так что я думаю, что это одна из областей, где, только потому, что сейчас тихо, никто не должен успокаиваться.

Я бы также сказал, что у нас есть много областей, в которых нам еще предстоит выяснить, какой может быть степень сотрудничества или соперничества. Увидим ли мы такие вещи, как глобальное потепление, изменение климата, новый договор об окружающей среде и тому подобное, будем ли мы заинтересованы в том, чтобы идти вперед и работать вместе над этим. Или мы будем смотреть на мир по-другому и, следовательно, столкнемся с большими трудностями?

Я думаю, что мы достаточно хорошо справились, увидев друг друга, поскольку оба вовлечены, как и большая часть остального модернизированного мира, в довольно серьезный экономический беспорядок. Кризис объединил всех с идеями о том, как мы должны выйти из него и что нужно что-то сделать, чтобы измениться с того, где мы были до его начала, к тому, к чему мы придем после его окончания. Будь то регулирование финансовой и банковской системы, международные экономические структуры или новая резервная валюта — здесь возможны самые разные идеи. Я думаю, что мы только начали выяснять с Россией и многими другими вовлеченными странами, насколько наши взгляды совместимы с их взглядами и не обнаружим ли мы, что напряженность из-за наших подходов к этому будет расти, в отличие от других.

Так что, я думаю, я бы оставил это тем, что мы сделали хорошее начало с русскими, мне кажется, у нас есть возможность обсудить с ними практически все, что мы сочтем необходимым с любой стороны. Я думаю, что мы постепенно выстраиваем схемы совместной работы, но я бы сказал, что они пока очень хрупкие. У нас сейчас есть структура для ведения нашего бизнеса, эта двусторонняя комиссия. Он находится на самой ранней стадии работы. Если мы максимально используем возможности с обеих сторон, я думаю, это может иметь большое значение для упорядочения нашего бизнеса и расширения областей сотрудничества. Если он не реализует свой потенциал, я думаю, нам будет хуже. Я думаю, это не означает, что у нас будет конфронтация, но мне кажется, что мы упустим возможности, и модели сотрудничества — а мы учимся работать вместе по широкому кругу вопросов — будут меньше, чем могли бы быть.